Словно крича о том, что владелица этого гаджета так и не смогла забыть главную страсть всей своей жизни. Не смогла и не сможет. Уж в этом Елизаров уверен на все сто.
- Так, где тут сообщения… - он уже почти ткнул в нужную иконку внизу экрана, когда телефон завибрировал и коротко пискнул оповещением о входящем сообщении. И брюнет сам не заметил, как нажал на всплывающее уведомление, открывая послание с неизвестного номера.
“Твои нежные пальцы холодны, как лед. Я знаю, я могу почувствовать вкус твоего страха на губах. Он сладок и как всегда великолепен. Я помню, как впервые увидел тебя на пуантах, с разбитыми в кровь коленями, с содранной кожей на ладонях… Ты была как маленькая, хрупкая фея, только-только расправившая свои тонкие крылышки… И я буду тем, кто снова и снова сожмет кулак, ломая их. Я буду тем, кто запрет тебя в золотой, маленькой клетке. Я буду тем, для кого ты будешь танцевать, плакать и умолять…
Помни об этом, моя маленькая балерина…”
- Какого...? - Елизаров нахмурился, перечитав послание еще раз. И только тогда заметил значок ссылки, маячившей внизу. Ткнув на него, он продолжал хмуриться, постукивая ногой по полу от нетерпения. А когда ссылка все-таки открылась…
- Млять!
Не выронить телефон удалось лишь чудом. На широком, ярко горевшем экране была фотография босых ступней балерины. Характерно изогнутых, с трудовыми мозолями и искривленными пальцами. Стоящими в базовой стойке на обломках лезвий и осколках зеркала, покрытых пятнами крови
Подписанных так просто и так пугающе “Я скучаю, Яра… А ты?”.
Глава 19
Константин Елизаров
Если вам кажется, что за вами следят, то вам не кажется.
Эту крамольную мысль Елизаров вычитал где-то в интернете и даже проверил на практике. Команда чокнутых фанаток всех возрастов и факультетов умудрилась вычислить его схрон без всяких там гаджетов и специальных средств. Хотя любовь к читальному залу в библиотеке за ним можно было заподозрить в самую последнюю очередь, но блин!
Нашли же! Или он просто слишком предсказуемым оказался?
Насмешливо фыркнув, Костя еще раз перечитал сообщение. И даже дважды нажал на фото, увеличив его, чтобы рассмотреть поближе эту дикую и ужасающе прекрасную картинку. Тонкие лодыжки, светлая кожа и рваные раны от лезвий и осколков. Капли крови, расползающиеся по паркету, лепестки увядших роз.
Елизаров сглотнул, мотнув головой и отгоняя липкие мысли о том, что чертово фото - настоящее. И что это его вредная, колючая ведьма. Упрямая, сильная, но хрупкая ведьма. От одной только мысли об этом пальцы сжимались в кулаки, а сердце гулко стучало в груди, грозя пробить ребра.
- Влюбился что ли? - со смешком протянул Костя, смущенно потирая шею и глядя на чертово фото. И сам же себе ответил, легкомысленно пожав плечами. - Эх, Елизаров… Не ищешь ты легких путей, не ищешь. Впрочем, если уж влюбляться, то в таких вот… Ведьмочек.
Это он протянул нежно, с какой-то затаенной гордостью. После чего сделал то, что следовало сделать уже давно. Открыв браузер на телефоне, он с минуту завис, раздумывая над тем, что спросить у всемогущего Яндекса. И все же решительно напечатал, быстро пробежавшись пальцами по клавиатуре.
Ярослава Градова, травма. Три слова, ничтожная вероятность, что можно будет найти хоть что-то и… Почти сотня тысяч результатов, подкинутых всемирной паутиной в ответ на такой просто запрос.
“Подающая надежды танцовщица: падение, от которого не оправиться”. “Он преследует меня! Так Градова объяснила свое падение”. “Мания преследования или звездная болезнь?”. “Хайп наше все: вся подноготная шоу-бизнеса”.
И это была только первая страница результатов, выдавшая самые популярные ссылки по выбранной им комбинации слов. Елизаров не глядя ткнул в первый же заголовок, обещавший самую правдивую информацию.
Статья была из какой-то интернет-газетенки среднего пошива. Не желтая пресса, но и на звания достоверного источника тянула с трудом. И чуть ли не половина объемного материала была посвящена хвалебным одам какому-то именитому хореографу, вызвавшемуся поставить чудо-постановку на сцене местного театра.
Имя хореографа, его биография и заслуги перед отечеством Елизарова волновали в самую последнюю очередь. Если не сказать больше, ему на них было откровенно наплевать. Поэтому он с чистой совестью пролистал все эти похвалы и комплименты, попутно морщась от количества и качестве лести. Короткое интервью с маэстро он также опустил, остановившись только, когда взгляд зацепился за выделенный курсивом текст.