- Мы с тобой вообще-то друзья, Елизаров, - манерно протянула Терехова, заставив Костю поморщиться.
Ага, конечно. Друзья, без сомнения. И с ней, и с той гламурной оравой, которые даже мизинца его Ярки не стоит. Ну уж нет. У него есть только один друг женского пола и зовут его - Арина. Правда, он ее так подставил, что мелкой приходится теперь срочно осваивать технологии ниндзя, передвигаясь по университету, но не суть.
Важно, что список друзей у него очень короткий. И фамилия «Терехова» в нем не значится!
- Мариша, мы с тобой однокурсники, - напомнил он. - Приятели, если тебе хочется так думать. Но в моей личной жизни я ни к чьим советам прислушиваться не намерен.
- Твою мать, Елизаров, - беспардонно выругалась Маринка, проведя ладонью по лицу. И выпалила, ткнув в него пальцем. - Включи свой мозг и прислушайся к голосу разума, блин! Ладно, если тебе так неймется, и ты-таки бросил свою белобрысую выдру и заинтересовался этой цыпочкой… Да ради бога, Елизаров. Спи ты с кем хочешь. Но не тащи ее на сцену. Не позорься сам, не позорь нашу команду и не позорь факультет. Она не сможет танцевать со своей травмой. Во всяком случае, не на том уровне, что нам нужен!
Тирада прозвучала уверенно и слова били точно в цель. А еще симпатичная и, в общем-то, далеко не глупая Маринка Терехова всегда была такой. Идейный профорг, вечно впереди планеты всей, не терпевший ошибок, слабостей и оплошностей. Все должно быть идеально, особенно ее команда и плевать, чего это будет стоить. И так во всем, даже в танцах.
Особенно в танцах. Ими она горела и зажигала всех остальных, требуя полной самоотдачи на репетиции и еще больше - на выступлении. И что уж там, еще одним плюсом в ее карму можно считать то, что Томочку она на дух не переносила. Вот только если в обычных ситуациях, Костя был не против к ней прислушаться, то сейчас…
Елизаров скрипнул зубами. Сейчас он больше всего на свете хотел удавить языкастую брюнетку. Завязать ее острый язык узлом и сказать, что так оно и было. Потому что эта дура только что, буквально парой реплик спустила в бездну все его усилия. Конечно, сдаваться Костя не собирался, но ешкин кот!
Перспектива начинать все сначала и вновь бороться за то, чтобы его Ярка хотя бы немного убрала возведенные стены и поверила в себя, его не радовала, совершенно. И нет, Елизаров ничего не боялся. Он искренне верил - любые трудности можно преодолеть, надо только постараться, подкрепляя свои усилия природным обаянием и неистребимой наглостью. Вот только почему-то сейчас было адски страшно повернуться и увидеть, что его ведьмочка вновь забилась в свою раковину.
Ну, он обязательно это сделает, да. Но сначала…
- Терехова, я свое мнение уже озвучил, - твердо произнес он, скрестив руки на груди. - Либо я выхожу на паркет с Ярославой, либо не выхожу вовсе. И мне откровенно пофиг, сколько яда ты изведешь на меня... Ярославу я трогать не позволю.
- Ну это еще большой такой вопрос, кто и кого опозорит на сцене, - насмешливо протянули за его спиной, шутливо ткнув пальцем его под ребра.
Костя чуть не подпрыгнул от неожиданности. И медленно обернулся, не веря своим ушам. Потому что не могла это быть Градова. Не могла. Или...?
Градова стояла за его спиной, гордая, с идеальной осанкой и насмешливой решимостью в глазах. И она улыбалась. Немного криво, чуть-чуть не смело, но с такой долей азартного предвкушения, что хотелось расхохотаться в голос и искренне посочувствовать любому, кто встанет у нее на пути. Черт, у него получилось! По-лу-чи-лось! Он чертов гений!
Которому явно влетит по морде, если он сейчас накинется с радостным воплем на свою ведьмочку. Но оно того точно стоит!
Глава 23
Ярослава Градова
Еще вчера я искренне верила, что с танцами покончено раз и навсегда. Еще вчера, я наивно полагала, что мне хватит ума не прыгать с разбегу на грабли и не повторять прошлых ошибок. Но…
Я вздохнула, поправив лямку рюкзака на плече и нервно провела рукой по волосам. Мой первый педагог-хореограф как-то обмолвился, что танцы - это неизлечимый вирус. И переболеть им не поможет ни время, ни алкоголь, ни наркотический дурман. Он въедается в вашу кожу, кровь, кости, откладывается на подкорке.
И только наивный идиот может поверить в то, что у него получится это забыть. Да, тело расслабится, мышечная память сотрется, а мозоли сойдут, но…
- Ох уж это “но”, - я тихо хмыкнула, качнув головой в такт собственным мыслям. И припечатала, открывая дверь в один из учебных корпусов, где располагался факультет искусств. - Дура ты, Градова. Фанатичная дура, и не лечишься.