- Что там? – требовательно спросила я, рывком поднявшись с места и направляясь в коридор. - Арина, твою ж… Не молчи, а?!
- Я и не молчу! Ну… В общем, я за ними рванула. Только попала уже к концу эпичного сражения, аккурат к приезду скорой, ментов… - тут Аринка громко шмыгнула носом, напугав меня еще больше. Чтобы это жизнерадостное чудо да реветь начало? Да на людях? Да в жизни такого не было!
- Арина....
- Да восемнадцать лет уже того… Арина, - наконец, выдала Белоярцева. – Я сейчас с дядей нашего боевого Хомячка в ментовку еду. Вызволять этого Рембо оттуда.
- Вместе с Елизаровым? – собственный голос дрогнул, сорвавшись. И прозвучал глухо, почти неслышно. Правда, Белоярцевой хватило и этого, она и так все поняла.
- Нет. Он в больнице, Яра, - чуть запнувшись, так же тихо проговорила она. – Эта скотина… Чтоб его карма чпокнула за всех нас разом! Он Костю ножом ударил. Его на скорой увезли, Яр.
Аринка говорила что-то еще. Кажется, говорила адрес больницы, куда врачи забрали Елизарова. Но слышала я все это как сквозь вату, осознавая, что сказка опять оказалась недолговечной. И что вот так вот внезапно суровая реальность обрушилась на меня всей своей неумолимой жестокостью…
Глава 35
Арина Белоярцева
Реветь – это дело, конечно, нужное, и даже в чем-то полезное. Но иногда совсем лишнее и времязатратное. Пусть даже хочется до безумия и повод вон есть, самый что ни на есть подходящий. Друга детства увезли на скорой с ножевым ранением, а вечно раздражающий меня Хомяк…
Я все-таки шмыгнула носом, тут же вытерев предателя рукавом толстовки. В смысле, Хованский, и нет, он мне совсем, вот ни капли не нравится! Так вот, Костяна увезли на скорой, а этот дятел в КПЗ томится. И вот мне бы как приличной барышне всплакнуть, но…
Хрена с два! Нет уж, слез от меня они не дождутся!
Так я думала, сосредоточенно сопя, устроившись на лавочке возле отделения полиции и в ярости вытирая глаза. Слушать доводы разума они почему-то не собирались. И вообще! Где там этот чертов дядя Хованского?
Где его черти-то носят?!
- Арина? – голос раздался так внезапно, что я аж подпрыгнула. От неожиданности, блин! Вот так всегда – ждешь, ждешь, а стоит только на секунду отвлечься и все – заявляются и пугают.
Одно слово, мужики!
- Здрасти, Валентин Сергеевич, - подскочила я, глядя снизу вверх на небезызвестного Кротова. О том, что данный тролль всея университета является родным дядей моего Хомяка…
Цыц, гормон гулящий! Хомяк свой собственный! И да, о том, что Кротов его дядя, я узнала совершенно случайно. И не сказать, что дядя этот выглядит очень уж довольным этим чудным днем…
Интересно даже, кто ж ему-то настроение подпортить успел?
- Ну, здравствуй, что ли... Милая девушка моего обалдуя, - подозрительно ласково поприветствовал меня Кротов. И мне хватило остатков совести, чтобы смутиться – когда я звонила преподавателю, пришлось соврать о моих близких отношениях с Хомяком. Чтобы вопрос решился как можно быстрее.
Не, я не спорю ему, может быть, и полезно побыть в обезьяннике, но вытащить оттуда его надо как можно быстрее. Не дай бог, еще научит чему плохому бедных уголовников…
- Я это… Вас чуток того... Дезинформировала по поводу характера наших отношений, - ровным, почти невинным тоном сообщила я. – Скажем так… Ваш племянник действительно ко мне неравнодушен. Правда, до такой степени, что спит и видит, как свернуть мою худую нежную шейку. Но того, что Хомяка из вот этого вот вертепа вытаскивать надо это не отменяет. А то еще бешенством заразится, скотина такая… Ой!
- Еще кто кого заразит, - хмыкнул себе под нос Кротов, не обратив внимания на мою оговорку. – Ну идем, чудо. Ты же в стороне не останешься?
- Я? В стороне? – я гордо задрала нос, подавив в зародыше малодушное желание обидеться. – Тю! Да быстрее ваш Хомяк заткнется! В смысле...
- У меня нет хомяка, - не понял мой посыл Валентин Сергеевич, озадаченно нахмурившись.
- Да я про идиота вашего геройского, - объяснила я, потом поняла, что все равно вышло путанно и брякнула, опустив глазки в пол. – Племянника, в смысле, вашего
- Ах вот оно что… Ну, устами младенца… - пробормотал себе под нос Кротов, и мне на мгновенье стало обидно. Нашел, блин, младенца! Я ж, бляха муха, уже даже с Хомяком успела поцеловаться, а все за мелкую считают и…
Внутренний голос, почему-то звучавший со знакомыми насмешливыми интонациями Хованского, тут же посоветовал сообщить об этом факте его дядюшке. Мол, какой весомый аргумент-то пропадает. Но я мужественно цыкнула на наглеца и решительно вошла в этот вертеп закона вслед за преподом.