А то вечно как завопит: «Во что ты опять влипла?». И сразу нотации читать начинает, не давая и слова вставить!
- Вот оно, значит, как… Понятно, - кивнул по окончанию моего рассказа, Алексей Николаевич (как значилось на табличке) и тут же кому-то позвонил. – Глеб, записи с камер с промзоны привезли? Занеси мне.
Еще десять с лишним томительных минут, мы ждали пока следователю притащат эти гребанные записи, а он посмотрит их, предварительно выставив нас из кабинета, как заинтересованных лиц. А потом он снова кому-то звонил, что-то уточнял и спрашивал.
Чтобы еще через долгих полчаса, дежурный наряд привел к нам Хомяка... В смысле, Илью.
Ну наконец-то, блин!
- Забирай своего племянника, - скомандовал Волков, делая пометки в протоколе. – И Градову ко мне приведите, как ее герой очнется. Возьмем у нее показания, насчет этого деятеля. Думаю, он нескоро теперь от нас уйдет.
- Спасибо, - снова пожал ему руку Валентин Сергеевич.
- Да не за что, пока что. А так… Хороший мужик у тебя вырос, - хмыкнул следователь.
Я фыркнула. Хороший, ага. Это они еще не знают, как этот «хороший мужик» меня достает. Кстати о нем. При виде дяди Хованский оторопел, но все-таки кивнул в знак приветствия. А вот когда заметил меня...
- Да твою ж мать… Лучше б мне белочка являлась, ей-богу. Чайка, ты-то что тут забыла, а? Дома посидеть не могла?
Я от таких несправедливых слов аж дара речи лишилась. Секунд на тридцать. А потом вскочила, подошла к этому кретину и, привстав на цыпочки, от души врезала по макушке, отвесив ему подзатыльник:
- Вот кто бы говорил, Хомяк!
Глава 36
Ярослава Градова
После своей травмы я поняла одно - я ненавижу больницы. Всеми фибрами своей души. Меня просто тошнило от одного только воспоминания о запахе хлорки, равнодушных лицах врачей и медсестер и стерильных стенах отвратительного белого или зеленого цвета.
Меня выворачивало от атмосферы безысходности, давившей на плечи и мозг. Сковывавшей тело и трепавшей нервы. Но…
Я нервно заправила прядь волос за ухо. Моя ненависть к больницам никуда не делась по щелчку пальцев, но сейчас я не смогла бы уйти. Даже если бы меня решили увести насильно.
Не смогла бы и все.
К счастью, гнать меня не стали. Медсестра, по виду едва ли старше меня, даже прониклась ко мне сочувствием. Ровно настолько, чтобы оставить свой пост и узнать, как обстоят дела у моего царя.
- У него ножевое ранение, но внутренние органы не пострадали, - сообщила она, сухо мне улыбнувшись. – Сейчас ему накладывают швы, а потом… Думаю, вас могут к нему пустить. Я поговорю с врачом.
- Спасибо, - криво улыбнувшись, я поблагодарила ее.
И, отойдя в сторону, уселась на скамейку для посетителей, устало прислонившись затылком к стене. Машинально потерла ноющее бедро, закрыв глаза и пытаясь хоть как-то отгородится от пугающих звуков, окружавших меня со всех сторон. Мысленно убеждая себя, что я ничего не могу сделать. Все, что мне осталось - только ждать. И это было самая сложная вещь в моей жизни. Потому что…
- Черт! - я сжала пальцы в кулак, впиваясь ногтями в кожу ладони. Больше, чем больницы, я ненавидела только бездействие и гребанную необходимость ждать, когда от тебя ровным счетом ничего не зависит. И…
Как назло, это ожидание казалось мне бесконечным. Наверное, надо было позвонить родителям Кости. По-хорошему, это стоило бы сделать прямо сейчас, рассказать им все и назвать адрес больницы. И плевать, что у меня нет ни их номера, ни хоть какого-то представления о том, что говорить и как. Но я продолжала молча сидеть, уставившись в стену напротив. Рассматривая трещинки на ней, мысленно складывая их в узоры.
Хоть какое-то занятие, чтобы не сойти с ума.
Видимо, сегодня мне почему-то везло. Потому что в таком вот состоянии я просидела от силы минут пятнадцать, может чуть больше. А потом меня мягко встряхнули за плечо, вырывая из тягостных, мрачных дум.
- Девушка, идемте, - медсестра снова скупо улыбнулась, кивнув головой в сторону палат. И тихо пояснила. - Все прошло хорошо. Ваш раненный герой в полном сознании и ни на минуту не замолкает, требуя дать ему телефон. Скажите он… Всегда такой разговорчивый?
- Ага, - нервно хохотнула в ответ, идя за ней по пятам. И коротко выдохнула, оказавшись в нужной палате, аккурат напротив больничной койки, оккупированной этим самым героем. Пребывающем в полном сознании, отвратительно бодрым и…
При моем появлении глаза Елизарова как-то подозрительно виновато забегали. Ну кто бы сомневался, да? Хотя бы совесть у него еще есть, что уже неплохо, надо признать.
- Ведьмочка? - Костя привстал на постели и попытался обезоруживающе улыбнуться. Вышло кривовато. - Привет. А как ты... Узнала?