Другой не менее важной причиной, по которой ей хотелось поехать в Россию, было столь неожиданное исполнение ее мечты — втайне от других она лелеяла ее в своей душе. Там, в России, она могла открыть собственную мастерскую, набирать по своему усмотрению портних и швей и шить, вышивать так, как ей нравится. Это свалившееся с неба предложение открывало перед ней новые возможности, выводило из того безысходного отчаяния, которое не отпускало ее весь последний год. В сердце Маргариты сразу ожили светлые мечты и надежды на возможность будущего благополучия.
— Но я согласна, ваше высочество! — горячо воскликнула Маргарита.
Графиня д’Онвиль с недоумением посмотрела на нее:
— Вы понимаете, на что вы идете, принимая это предложение?
— Да, мадам.
— Вы хоть представляете, как далеко от Парижа находится Россия?
— Да, представляю. Мне известно, что поездка туда займет много недель и даже месяцев.
— Нет, мне кажется, что вы не вполне понимаете, на что вы соглашаетесь. Императрица очень требовательна, даже привередлива, особенно если это касается ее нарядов. У нее страсть к перемене платьев. Вы будете трудиться не поднимая головы. Исполняя прихоть императрицы, вам придется шить день и ночь, чтобы закончить к сроку очередной ее наряд.
Маргарита с горечью подумала про себя: «Боже, насколько плохо знает жизнь простолюдинов эта аристократка». Впрочем, то же самое можно было сказать обо всей знати, даже не подозревавшей, как часто простым швеям вроде нее приходится гнуть спину всю ночь напролет, чтобы успеть доделать до рассвета чей-то срочный заказ и в этот же день опять приступать к своей будничной работе.
— Мне не привыкать много и подолгу работать, — спокойно отозвалась Маргарита. — Когда у мадам Фромон порой не бывало заказав по вышивке, я присоединялась к другим портнихам и помогала им. Вместо того чтобы придумывать и вышивать узоры, что мне так нравится, я выполняла самую скучную работу по пошиву платья.
Наклонившись вперед, Маргарита пустила в ход единственный довод, который мог быть понятен графине:
— В послании императрицы говорится, что у меня будет собственное ателье и непочатый край интересной работы. Очень лестно это слышать. Кроме того, я уверена, что очень скоро научусь говорить по-русски.
— Не сомневаюсь. Великая княгиня Екатерина, которая всего на несколько лет старше вас, очень быстро овладела русским после своего замужества. Хотя она родом из Пруссии. К счастью, она бегло говорит на французском, на котором, кстати, говорят почти все при русском дворе. Несмотря на это, там процветает настоящее варварство, скрывающееся под блестящей мишурой пышных приемов и дворцовых церемоний, величественных дворцов и роскошных костюмов. Все это только прикрывает тамошнее крайнее невежество и грубость. — Графиня презрительно покачала головой. — Русский двор отличается от версальского, как небо от земли. Несколько важных лиц вообще вышли из низкого сословия. По указу императрицы их наградили титулами, землей и тысячами крепостных, точно так же раньше поступал Петр Великий. Вполне понятно, почему на них презрительно смотрят родовые аристократы, считая их выскочками. А дамы?! Насколько же они глупы, боже мой, среди них нет настоящих аристократок. О женщинах низкого звания вообще не стоит упоминать. Ума не приложу, как великая княгиня, воспитанная в Европе, при дворе прусского короля, ухитряется жить среди такого общества, лишенного вкуса и такта.
— Но ведь у меня при русском дворе будет очень скромное положение, — осторожно заметила Маргарита. — Кроме того, я сделаю все от меня зависящее, чтобы угодить своим искусством императрице и великой княгине. Поверьте, у меня это получится.
В последнем Маргарита почти не сомневалась. У нее был богатый опыт общения со знатными дамами, к числу которых, разумеется, относилась и сама графиня д’Онвиль. О, как она хорошо научилась подлаживаться под переменчивое настроение и под взыскательный вкус дам высшего света!
Хотя графиню простолюдины интересовали постольку, поскольку без их услуг обойтись было невозможно, ей вдруг стало жаль эту милую девушку, удивительный талант которой мог погибнуть в варварской России.
— Ну, подумайте хорошенько, — снова начала отговаривать она Маргариту. — Позволю себе еще раз напомнить об ужасном характере императрицы. А ее любовные связи?! У меня просто язык не поворачивается сказать, насколько это непристойно. — Графиня в притворном ужасе прикрыла рот ладонью. — А как ей нравятся разные жестокие выходки, которые она считает шутками, хотя на самом деле они унижают ее придворных и слуг. Все ее министры трепещут от страха, они боятся чем-нибудь не угодить ей, ведь императрица способна сослать любого из них очень далеко, куда-нибудь на окраину империи.