А случилось там вот что.
Треснул в печи один из глиняных горшков. Стеклянная масса начала просачиваться на колосники. Того и гляди топку зальёт. Нужно было срочно менять горшок.
Когда Борис пришёл в цех, стеклодувы ломами разбивали кирпичную кладку печи, чтобы вытащить старый горшок и заменить новым. И хотя пламя в печи приглушили, всё равно люди работали, обмотавшись брезентовыми тряпками. Больше двух минут не выдерживали у огня. Чем шире становился проём в печи, тем длиннее языки пламени вырывались оттуда. Иногда они касались людей, оставляя подпалины на брезенте. Как только одежда начинала дымиться, человек спрыгивал с помоста к шлангу с водой и обливался с ног до головы. От него клубами поднимался пар.
Место загоревшегося занимал следующий стеклодув. Он орудовал ломом еще полторы-две минуты. Его брезентовое одеяние также загоралось, и он отходил.
Наконец проём в печи вырубили достаточно широким, чтобы вытащить глиняный горшок. Теперь нужно было зацепить его длинными крюками и оттащить на приготовленный железный лист.
Но не тут-то было. Крюки обламывали края горшка, а сам он никак не сдвигался.
— Видно, прилип. Придётся петлю накидывать, — сказал дядька Михайла.
Притащили металлический трос. Завязали его петлёй как раз по размеру горшка. Теперь кто-то должен был подойти совсем близко к огню и ловко набросить петлю на горшок.
— Дайте мне! — сказал Борис.
Только тут его и заметили. До сих пор каждый занимался своим делом и никто не обращал внимания, на бравого милиционера.
— Здорово, служивый! Откуда ты появился? — раздались возгласы вокруг. — Не в урочное время пришёл. Некогда тебя толком поприветствовать.
Борис подошёл к бригадиру, повторил:
— Разрешите мне накинуть петлю. Я ещё не разогрелся, и мне легче будет войти в огонь.
Дядька Михайла согласился:
— Давай, только укутайся получше.
Борис быстро намотал на себя брезентовые чехлы, голову повязал кожаным передником. Одни щёлки у глаз оставил. Надел брезентовые рукавицы и подошёл близко к печи.
Борису показалось, что он увидел лик солнца!
Какой он? Красный и жёлтый. От него струились тоненькие пружинки-лучи. Они весело вздрагивали и отпрыгивали в стороны, стараясь захватить и поджечь всё, что попадётся на пути.
Они множились с каждым мгновением всё быстрее и быстрее, и их становилось миллион миллионов. Уже всё свободное пространство заполнили колючие лучи. Теперь они окружали, обволакивали со всех сторон. И некуда было деться от них. Всё пронизалось их жаром. Лучи лезли в глаза, в уши, в ноздри. Они спутывали ноги и связывали руки.
— Бросай же петлю! — как эхо, раздался громкий крик. — Бросай скорей!
Борис напряг все силы, поднял отяжелевшие руки и бросил петлю. Она мёртвой хваткой затянула горшок.
В следующее мгновение Борис выскочил из пламени. Тут дядька
Михайла направил на него мощную струю воды. Брезент на Борисе зашипел. От него пошли клубы пара...
КЛЮЧИ К РАЗГАДКЕ
Виртузов принял Бориса назад в бригаду по-хорошему. Ничем не напоминал ему о бегстве. Как будто ничего и не было. Учил племянника, как и прежде.
— Нужно уметь чувствовать стекло, — говорил дядька Михайла. — Понимать, куда оно зовёт. И в этом самый главный секрет старых мастеров. Говорят, они сумели приручить стеклянную каплю, как приручает зверя дрессировщик.
Нравилось Борису наблюдать за Виртузовым.
Когда работает хороший стеклодув, кажется, что всё у него очень просто получается. Приёмы самые простые: подуть сюда, загнуть туда, перевить вот так, сдавить этак. Инструменты у мастера тоже простые: длинная металлическая трубка, ножницы, крючочки, щипчики, железки, деревянные ковшики. Они были такими же и триста, и пятьсот лет назад.
А вот посмотришь на дядьку и невольно залюбуешься: будто бы ему одному доступны все эти приёмы.
Однажды увидел Борис в альбоме муранский графин с павлином внутри. Удивился, как смог старинный мастер сквозь узкое горлышко посадить вовнутрь птицу.
— Давай попробуем, — предложил дядька Михайла. — Только вместо павлина лучше петушка сделаем. Не люблю павлинов — глупая птица.
Из податливой, как воск, стеклянной массы он щипчиками вылепил сначала туловище. Потом ножницами выкроил из пёстрого стекла два крыла и распушённый хвост. Приладил петуху красные длинные серёжки и высокий красный гребешок.
Ну вот и готов петух: сидит на конце трубки, подняв крылья, словно собирается взлететь.