Дож насупился, молчит. Злится втихомолку на племянницу за её невольный возглас.
Но что поделаешь: слово не воробей, вылетело — не поймаешь. Пришлось дожу подтвердить первоначальное обещание:
— Стеклодув Марк Бикконио, твоё имя заносится в Золотую книгу. Отныне ты становишься почётным гражданином Венецианской республики. Мы награждаем тебя алой лентой через плечо и дворянским орденом. Ты поедешь с нами в Венецию.
В тот день, говорят, родилось новое стеклодувное искусство — искусство плетения стеклянных кружев. Его стали называть «венецианская нить», или ещё другим словом — «филигрань».
НЕ ПЕТЬ ПТИЦЕ В КЛЕТКЕ!
Опять осиротела мастерская семьи Бикконио. Никко ещё мал. Выдувальная трубка и та больше его. Разве может он сам печь затопить, сам стекло заварить и сам вазы выдувать?
Нет, не может. Стеклодувы вообще по одному не работают. Всегда помощники должны быть под рукой. Мастеру помогают взрослые сыновья, жена, даже маленькие дети. А в мастерской Бикконио остались только Никко и дедушка. Больше некому заработать деньги.
Вот и стал Никко ходить по чужим мастерским помогать стеклодувам. Был он мальчиком смышлёным, услужливым, расторопным. И его охотно приглашали к себе. А Никко всё приглядывался, кто как работает, у кого какие способы выдувания изобретены. Мастера жалели мальчика. Кормили его и поили. И не скрывали от него своих стеклянных секретов. Какие уж тут тайны! Скорей бы мальчишка встал на ноги самостоятельно. Ему ведь семью кормить...
Учился Никко исправно. Приёмы выдувания запоминал подробно: что за чем следует.
Муранские мастера выдували свои изделия по особым правилам.
Делает, например, стеклодув праздничный кубок для вина, так чашу он стремится выдуть совсем гладкой и прозрачной — пусть не скрывает, как пенится и играет в ней вино! Зато над подставкой бокала много фантазирует. Чем больше украшений, тем богаче и наряднее получался кубок
Никко помогал стеклодувам принаряживать подставки бокалов змейками, жгутиками и ленточками. Сверху ещё налеплял цветные бантики, крылышки или гребешки.
Иной сосуд муранцы обвивали стеклянными диковинными водорослями или прозрачными лозами винограда. Никко и это научился делать.
Были еще вазы, которые напоминали слонов, птиц, львов, мышей. Иногда посуду вообще превращали в сказочные замки, колокольни, гондолы.
До чего только не додумывались эти фантазёры-мастера!
Год прошёл, как уехал брат Марк. Всё это время не было от него никаких вестей. Никко продолжал учиться у стеклодувов, ожидая, когда, наконец, сам зажжёт в семейной мастерской огонь.
Но вот однажды пришло письмо из Венеции. Про свою жизнь Марк не пишет ни строчки. Только просит привезти мешочек костяной муки. Её когда-то выменял у заморского купца ещё их отец. Купец уверял, что смолота мука в Индии из бивней священных слонов. Правда это или нет — не проверишь. Но одно установили точно: если добавить костяной муки в варочный горшок, стекло приобретает нежный молочный цвет и становится похожим на фарфор.
Вот из таких молочно-матовых ниточек и сплёл Марк свой кружевной тюльпан во время состязаний.
С попутным ветром отплыл Никко в Венецию. Его сопровождали два стражника. Хоть мальчишка ещё не стеклодув, но на всякий случай нужно охранять — вдруг попытается удрать.
Так, под конвоем, словно вора какого-то, доставили его во дворец дожа. Не в парадные палаты, не в нарядные гостиные, а тёмными ходами повели его в подземелье. Там, в конце длинного сырого коридора, находилась тяжёлая, кованная железом дверь. ;
Стражник отпер дверь огромным ключом и втолкнул Никко вовнутрь. Мальчик споткнулся, упал на холодный каменный пол.
В первое мгновение он ничего не мог рассмотреть. Лежал неподвижно. Но вот кто-то поднял его и прижал к своей груди.
Это был Марк. Он долго обнимал Никко, всё приговаривал, плача:
— Брат мой! Дорогой мой мальчик!
Никко самого душили слёзы. Он больше всех на свете любил своего старшего брата. Марк был такой огромный и сильный и такой добрый и радушный, что его нельзя было не любить.
Но как изменился Марк за этот год! Чёрные блестящие глаза его потускнели. Лицо осунулось, приобрело землистый оттенок. На висках появилась седина. Руки дрожали.
— Что они сделали с тобой, Марк? Я надеялся увидеть тебя во дворце, а вовсе не тут.
— Так я и живу во дворце. Просто дворец у дожа очень большой. В нём много комнат: одни расположены высоко, с окнами в сад, другие — низко, вот с таким маленьким отверстием над сточной канавой.