– С тобой все в порядке? – спросил Оакситль.
– Ну и холодина! – ответил Джон.
Оакситль кивнул. Он повернул рукоятки, и воздушный корабль немного снизился.
– Я не рискую особенно терять высоту, иначе мы лишимся помощи ветра. Но согреться нужно.
Выглянуло солнце. Долгожданные золотые лучи озарили землю, а дождевые тучи рассеялись. Оакситль еще немного снизился, и теперь холод уже не терзал Джона. Однако и ветер сделался слабее. Джон не был в этом уверен, но ему казалось, что земля под ними теперь проплывает медленнее.
Будь у него секстант, он мог бы точно определить их положение; перед его умственным взором предстала карта, как это всегда случалось, когда он отправлялся в путешествие, и он стал всматриваться в окрестности, надеясь найти ориентир, но так ничего и не увидел. Джон снял рубашку, отжал и повесил на перила сушиться. Рядом с ним качалась веревочная сеть, охватывающая дирижабль.
Все еще дрожа, Джон растер себе грудь, чтобы согреться, и обхватил себя руками.
– Поедим? – предложил Оакситль. Он порылся в своем мешке и достал вяленое мясо, черствую кукурузную лепешку и маленький горшочек меда. Они устроили себе десерт, обмакивая лепешку в мед и запивая водой из фляги. Под ними тянулась разделенная на квадраты полоса земли: какие-то поселенцы поднимали здесь целину.
– Ты часто думаешь о своей семье? – спросил Джон. Он все еще высматривал какой-нибудь знакомый объект на земле, хотя и понимал, что с каждым часом все больше удаляется от знакомого ему побережья.
– О жене. – Ветер совсем стих, и Оакситль снова принялся крутить рукоятки. Дирижабль медленно поднялся, и ветер снова понес его быстрее.
– Мою жену звали Шанта. – Джон почувствовал боль от того, что употребил прошедшее время. Он осознал, что в душе у него начинает образовываться черный шрам – принятие его потери. Слово «звали» было первым шагом…
Джона испугало то, как легко это произошло. Какой-то давно забытый инстинкт заставлял его выжигать свои эмоции. Каким человеком надо быть, чтобы вот так принять случившееся? «Должно быть, тем, кого жизнь не щадила», – подумал Джон. Может быть, именно поэтому воспоминания и не хотели к нему возвращаться.
Он поежился – не от холода, а из-за чувства страха. Маленький фрагмент его прошлого, который явился ему не в туманном сне…
– Некахуаль, – после долгого молчания сказал Оакситль. Джон стряхнул с себя задумчивость.
– Что?
– Некахуаль звали мою жену. Это распространенное имя. Оно означает «та, которая выжила». – Оакситль улыбнулся. – Очень ей подходило. Она всегда могла разнюхать что-нибудь, что помогало мне заслужить уважение… я всегда восхищался этим ее чутьем. Я иногда думаю: что-то она делает теперь…
Джон тоже улыбнулся. Было трудно представить себе, что закаленный воин, кровожадный любитель человеческих жертвоприношений, мог вести обычную семейную жизнь.
– А дети у тебя есть? – спросил Джон.
– Дети… – Оакситль помолчал, глядя на циферблат перед собой, потом откашлялся. – Нет у меня детей. – Он закусил губу, и Джон не смог догадаться, с каким чувством тот борется. – Я не успел завести детей до того, как должен был пересечь Великие горы.
– Мне жаль.
– Мне тоже. – Оакситль снова порылся в мешке и вытащил грязное одеяло. С трудом развязав узел, стягивавший сверток, он протянул одеяло Джону. – Вот. Закутайся, тогда не будешь мерзнуть.
Джон с благодарностью принял одеяло, потом усмехнулся.
– Что ты? – спросил Оакситль.
– В тебе неожиданно прорезалось добросердечие. Оакситль пристально взглянул на Джона.
– После того как я спас тебе жизнь, Джон де Бран, было бы глупо позволить тебе умереть.
Джон моргнул и закусил губу.
– Верно. Я твой должник. – Он постарался поудобнее устроиться на своем сиденье. Какой-то пробившийся из глубин сознания инстинкт заставлял его сомневаться: можно ли в самом деле доверять этому человеку?
Да. Конечно.
И все же инстинкт не унимался. Ему нужно укрытие, вода, еда, сон. Человек силен, только когда выспится. «Лишенный сна разум не заботится о выживании», – сказал себе Джон.
Мысль была разумной.
– Не возражаешь, если я подремлю? – спросил он Оакситля.
Тот покачал головой.
Они летели под ясным небом, ветер нес их над землей. Иногда воздушная яма заставляла Джона бессознательно хвататься за перила здоровой рукой.
Неожиданно что-то разбудило Джона. Разлепив глаза, он обнаружил, что цепляется за ремни, удерживающие его на сиденье, – они врезались ему в грудь.
Воздушный корабль резко нырнул. Джон чувствовал себя так, словно оказался в воде на глубине нескольких футов; ему пришлось втягивать воздух, чтобы избавиться от удушья.
– Что происходит? – спросил он. Порыв ветра снова сотряс дирижабль.
На лице Оакситля было написано напряжение.
– За нами гонятся.
Джон оглянулся. В нескольких милях за ними следовало другое воздушное судно, хотя Джону пришлось прищуриться, чтобы разглядеть его. У Оакситля были острые глаза.
– Я поднялся на самую большую высоту, на какую только осмелился, – сказал Оакситль. – Пока они еще далеко, но догоняют нас.
– Почему ты не включаешь двигатель?
– Это не принесет особой пользы. У нас слишком мало топлива, и оно еще будет нам нужно для маневрирования, когда мы окажемся близко к земле.
– Проклятие, что же нам делать? Оакситль показал на циферблат.
– Пока что мы пытаемся подняться еще выше. Дирижабль, как корабль на волнах, лег на бок, когда на него обрушился новый порыв ветра. Оакситль вел свою более легкую, чем воздух, машину вверх в надежде найти быстрый поток воздуха. Джону оставалось только надеяться, что он выдержит такую болтанку… и не потеряет сознание от удушья.
Глава 20
Преследующий их ацтекский воздушный корабль казался гораздо крупнее их курьерского судна. Джон определил, что оболочка вражеского дирижабля содержит как минимум вдвое больше газа. На носу виднелись стилизованные изображения перьев цвета терракоты, а по бокам вращались два пропеллера.
Воздух разорвали три резких хлопка. Джон инстинктивно пригнул голову, потом выглянул за борт.
Оакситль кивнул.
– Они пытаются сбить нас – не хотят, чтобы на севере узнали, где находятся их войска. – Он повернулся и дернул за веревку. Мотор кашлянул, но не завелся. – Мы слишком высоко. Нужно снизиться.
Раздались новые выстрелы, заглушившие ровный вой ветра. Оакситль поморщился и снова ухватился за рычаг. Джон услышал шипение – но не из трубки, ведущей к оболочке, а откуда-то сверху. Дирижабль начал падать.
Джон повернулся и посмотрел назад. Ацтекский аэростат по-прежнему их преследовал.
Ветер теперь выл громче, и Джон почувствовал, как желудок его судорожно сжимается. Падали они быстро.
– Ты много воздуха выпустил? – спросил Джон.
– Гелия. – Оакситль повернул рукоятку, и трубки ожили. Влага, осевшая на черных резиновых шлангах, идущих от баков под корзиной, закапала вниз. Оакситль опять стал дергать веревку, и на четвертой попытке двигатель наконец прокашлялся и пьяно взревел.
Оакситль перевел рычаг на панели перед собой до упора вперед. Они оба с Джоном повернулись назад и сквозь расплывчатое пятно пропеллера стали высматривать противника.
– Куда он направляется? – Оакситль оглянулся. Джон посмотрел на надутую оболочку над собой, и Оакситль проследил за его взглядом. – Проклятие!
Они услышали новые выстрелы. Мимо просвистела пуля – слишком близко… Оакситль стал расстегивать пряжки привязных ремней.
– Куда ты собрался? – спросил Джон.
– Хочу влезть по веревкам наверх, чтобы увидеть, где они. Джон покачал головой.
– Ты должен управлять этой штукой. – Они снизились очень сильно и даже теперь, когда газ подавался в оболочку, продолжали падать. Уши у Джона заложило, и он зевнул, чтобы лучше слышать. – Нет ли у нас чего-то, из чего можно стрелять?