— Жаль, — сказала она, но в голосе звучало скорее плохо скрытое торжество. — А вот мой жених, Эльван из Ришдейла, — она вынула из кошелька маленький портрет. — Он прислал мне это еще два года назад.
На портрете был изображен не юноша, а человек в возрасте. И лицо его мне не понравилось, хотя, может, это вина художника. Я видела, что Ингильда гордится этим портретом, и сказала, чтобы сделать ей приятное:
— Кажется, человек разумный и степенный, — самое лучшее, что я могла придумать в похвалу ее жениха, потому что чем больше я смотрела на его лицо, тем меньше он мне нравился.
Как я и рассчитывала, Ингильда приняла мои слова за комплимент.
— Ришдейл — это горная долина. Там все держат овец и торгуют шерстью. И посмотри, что он мне еще прислал, — она указала на янтарное ожерелье и протянула мне руку с кольцом в виде змеи. Глаза змеи были из драгоценных камней и светились красным. — Змея — это герб моего рода. И это кольцо вроде как обручальное. Я поеду к нему уже на следующую осень.
— Дай бог тебе счастья.
Она невольно облизнулась. Я видела, что ее просто распирает от желания что-то сообщить мне, но она никак не могла решиться. Наконец она наклонилась прямо к моему лицу (я чуть не отскочила, так было неприятно) и прошептала:
— Хотелось бы пожелать и тебе того же, дорогая сестричка.
Я чувствовала, что она ждет вопросов и очень не хотела ей подыгрывать, но все-таки не удержалась.
— А почему бы и нет, сестричка?
— Ульмсдейл от нас не так далеко, как от вас. Вот и доходят некоторые слухи, — и это было сказано так, что я решила выслушать ее до конца, что бы она ни говорила.
— И о чем же у вас там болтают? — спросила я вызывающе. Она это заметила и довольно усмехнулась.
— О проклятьи этого рода, сестричка. Разве ты не слышала, что наследник Ульмсдейла проклят с рождения? Родная мать и та отказалась от него. Ты и этого не знала? — повторила она с каким-то злобным торжеством. — Очень жаль, сестричка, но придется тебе оставить мечты о прекрасном рыцаре. Твой нареченный — чудовище. Его прячут где-то в лесу, чтобы не пугать людей.
— Ингильда! — оклик прозвучал, как удар хлыста, и мы обе вздрогнули от неожиданности. Рядом с нами стояла леди Мет и, видимо, слышала весь наш разговор.
Она была в такой ярости, что я сразу решила, что Ингильда говорила правду. Никакое вранье не могло бы так возмутить выдержанную леди Мет. Она молчала, но так смотрела на Ингильду, что та, не выдержав, вскрикнула и бросилась бежать к матери. Но я осталась на месте, чувствуя, что меня начинает знобить.
Проклятье! Чудовище, на которое не может смотреть даже родная мать! О Гуннора, за кого они меня отдали? Мне казалось, что я кричу на всю площадь, но я не могла издать ни звука. Не знаю, какая сила помогла мне взять себя в руки и подавить дрожь. Когда я заговорила, мой голос был почти спокоен. Я решила узнать всю правду и сейчас же.
— Во имя Огня, которому ты поклоняешься, ответь мне, леди, она сказала правду? Мой жених не похож на нормальных людей? — я не решилась произнести вслух «чудовище».
Мне очень хотелось, чтобы леди Мет сказала, что все это не так и я неправильно поняла, но она села рядом со мной и заговорила своим обычным рассудительным тоном.
— Ты уже не маленькая, Джойсан, и должна все понять. Я расскажу то, что знаю сама. Керован не чудовище, хотя, действительно, живет отдельно от родных. Род Ульма издавна считался проклятым, а его мать происходит из дальних северных долин, в жителях которых есть примесь чужой крови. И в Кероване есть кровь Древних, но он не чудовище. Твой дядя сам убедился в этом, прежде чем дать согласие на вашу свадьбу.
— Но его никому не показывают. А правда, что даже родная мать отказалась от него? — Меня опять колотил озноб.
Но леди Мет ничего не скрывала.
— Она дура. Просто он родился не совсем обычно, и она перепугалась, — и леди рассказала мне, как лорд Ульма мечтал о наследнике, но ни первая, ни вторая жена не могли его порадовать, и он женился в третий раз на вдове с Севера, и та родила ему сына. Но роды начались в дороге, и пришлось укрываться в одном из строений Древних. Это так перепугало бедную женщину, что она объявила, будто Древние подменили ее ребенка, и отказалась от сына. Но этот сын не урод и не чудовище. Его отец поклялся в том Великой нерушимой клятвой.
Именно потому, что она не пыталась ничего скрыть от меня, я почувствовала себя спокойнее.