— И я, и ты, все, кто здоров и силен…
— Она живет здесь недалеко! — сказала вдруг Валя. — Я встречала ее несколько раз.
— Хорошо. А вот теперь подумай, не можешь ли ты ей иногда помочь? Не все же за тебя будут думать учителя, старшие ребята…
С тихой улицы они повернули на одну из центральных артерий города, ведущую к вокзалу.
— Валентина! — остановился вдруг Черноок. — Мы с тобой едем домой и не догадались купить чего-нибудь добренького. Пошли скорее в магазин: через час идет наша электричка…
Вечером, проводив один из пассажирских поездов, Черноок вернулся домой. Валя сидела за книгой. Рядом Руфина Алексеевна пересматривала белье, принесенное прачкой.
И Кирилл Григорьевич впервые за много лет стал думать о мелочах, из которых складывается жизнь. Руфина Алексеевна делает в доме большей частью мелкие дела: переберет белье, починит что надо, пришьет покрепче пуговку, висящую на ниточке, приготовит что-то к обеду. Она быстро устает, а в иные дни чувствует себя плохо.
Чьими же руками каждый день прибирается все в доме, готовится обед? Неслышно, незаметно делает все это Анна Никифоровна, не родной, но ставший близким человек.
За ужином Черноок незаметно поглядывал на Анну Никифоровну.
Да, много седых прядей вплели годы в ее черные как вороново крыло волосы. И глаза ее, прекрасные черные очи, стали меркнуть.
Как живется ей в доме Кирилла Григорьевича?
Не может она быть счастливой, похоронив всех близких.
Но очень ценит эта старая женщина, что здесь ее считают своей. И хотя никто от нее ничего не требует, она сама, в ответ на добро щедрой рукой отдает свой труд приютившей ее семье. И какое у нее золотое сердце! Как искренне она любит Валю.
Мало ценит он труд Анны Никифоровны, в большом долгу перед ней.
В воскресенье утром Кирилл Григорьевич собрался на станцию, а перед этим он позвал Валю и сказал, чтобы она вымыла пол в столовой и своей комнате.
Руфина Алексеевна изумилась, но промолчала.
Валя любила свою уютную комнатку, в которой жила вместе с Анной Никифоровной. Поэтому она взялась за дело охотно. Мыть пол в большой столовой ей показалось уже трудней. Но Валя выполнила поручение до конца и, как ей показалось, хорошо. Потом, правда, когда пол просох, он стал матовым, потерял веселый блеск. Но это было уж не так важно. Важно было, что Вале поручили ответственное домашнее дело, и она выполнила его.
24
Еще в августе были убраны на школьном участке зерновые. Высокие, тяжелые снопы пшеницы, ржи, усатого ячменя, обильного проса унесли в кабинет биологии. Собрали лук, фасоль, горох, бобы. Осторожно срезали высоченные, метра в три, стебли кукурузы. Лишь немного уступала ей остро и приятно пахнущая конопля.
Теперь пришла очередь огородных культур.
Уже начали желтеть густые плети вьюнков, завесившие спереди зеленую лабораторию. Но пышно и ярко цвели еще георгины в цветнике.
Пятые и шестые классы работали на участке.
Виктор Седых, Володя Хмелев и еще несколько мальчиков убирали картофель. Зина Зыбина, Лида Соболева, Ксюша выбирали клубни из земли.
Лидия Николаевна напомнила школьникам, чтобы каждую делянку копали отдельно, и клубни, собранные по сортам, оставляли для просушивания.
Картошка уродилась хорошо. Только копнешь лопатой — и среди рассыпающейся земли показываются розовые клубни «Ранней розы», крупные светло-желтые картофелины «Эпикура», или округлые желтоватые клубни «Лорха».
Лидия Николаевна перешла на участок рядом, где убирали свеклу и репу.
Эдик Шишляев подскочил к соседней делянке и, ухватившись за крупную кольраби, выдернул ее из земли.
— Кто тебе разрешил здесь вырывать? — рассердилась Лидия Николаевна.
— Так вы сказали… убирать репу и свеклу.
— А это что?
— Репа.
Девочки захихикали.
— Репа! Много он понимает…
— Что это, девочки? — спросила Лидия Николаевна.
— Кольраби. Капуста, — послышалось несколько голосов.
Лидия Николаевна взглянула на свои часики.
— Ребята! Отдых! Собирайтесь все в зеленую лабораторию.
Через несколько минут ребята уже расселись по скамейкам в классе-павильоне. Все шутили и смеялись, довольные передышкой. Вытирая руки полотенцем, подошла Лидия Николаевна.
— Вот что, друзья! Мне кажется, что Шишляев напрасно занимает место в шестом классе, — серьезно сказала она. — Сколько двоек он получил за первые недели?
— Четыре! — ответила Лида Соболева.
— Пять! — поправил Лену староста. — Он еще двойку по рисованию схватил.