Лида все поняла быстро и правильно.
— Ребята! — окликнула она мальчиков, обсуждавших спортивную проблему. — Пойдем одеваться. Надо одно дело сделать.
Она сказала несколько слов Виктору Седых, и тот, окинув товарищей коротким взглядом, уточнил:
— Пойдут — Эдик, Добрушин и я. Ну, и ты, Юра.
Ребята направились к дому Витухиных. Юра, хотя и не бывал у Степы, знал, где он живет.
Они отошли квартал, когда зоркая Лида увидала на другой стороне улицы Николая Лобанова. Она подтолкнула Эдика, прошептала: «Позови его!»
— Коля! Коля! Подожди нас! — заорал Эдик.
Лобанов остановился. Ребята перебежали дорогу. Едва поздоровавшись, Лида заторопилась сказать самое главное:
— Надо увести Степана из дома.
— Может быть, отложим это дело до завтра? — неуверенно сказал Лобанов.
— А если Витухин изобьет ребят? — возмущенно возразил Юра. — Степан и сегодня не дома ночевал. И уроки не выучил…
— Правда! Он сегодня отказался отвечать!
— Надо сейчас же пойти! — твердо сказала Лида.
Лобанов больше не возражал.
На общей кухне квартиры, где жили Витухины, все на миг остановились. Лида вдруг почувствовала, что ей жарко, и расстегнула пальто.
Молодая женщина, стиравшая у окна, разогнулась и, обтирая с пальцев пышную пену, вопросительно посмотрела на ребят.
— Скажите, Витухины где живут? — спросил Лобанов.
— Вот тут! — показала женщина на дверь. — Только у них… нехорошо! Отец второй день бушует. Ребят вовсе замордовал.
За дверью, захватанной, с полуоторванной ручкой, слышалась ругань. С грохотом упало что-то. Зазвенела посуда. Пронзительно вскрикнул ребенок.
Лобанов искоса посмотрел на пионеров, решительно взялся за ручку двери и вошел. За ним тесным рядом встали Лида, Миша Добрушин, Эдик, Юра и Виктор Седых.
В глубине большой комнаты нетвердо стоял коренастый человек. Он поднял на вошедших угрюмые, воспаленные глаза. В стороне, у кровати, прижимая к себе маленького мальчонку, стояла бледная испуганная женщина.
Не сразу увидали ребята за женщиной сидящего на кровати ссутулившегося жалкого Степу. Он прижимал ко рту окровавленную тряпку.
— Это еще что? Чего надо? — человек шагнул в сторону школьников. Под его ногами захрустели черепки посуды.
— Сегодня у нас пионерский сбор, — громко и твердо сказала Лида. — Ваш сын пионер. Он должен быть в школе!
— Без него не обойдутся! — грубо ответил мужчина. Он поднял злобные глаза на Лиду, но она встретила его взгляд смело, не колеблясь. Это была не просто девчонка, без разрешения вошедшая в его комнату. Красный галстук, ярко пламеневший на ее груди, словно давал девочке право требовать.
Глаза Витухина обежали группу ребят, стеснившихся за спиной Лиды. И тут выступил вперед Николай Лобанов.
— Я вожатый отряда! — коротко и жестко сказал он. — Отпустите сына в школу.
Витухин хмуро смерил крепкую фигуру комсомольца.
— Пусть идет! — буркнул он, отворачиваясь. — Делать вам нечего, пустоплясы… Нет чтобы мальчишка родителям помог, дров бы наколол. Сбор! Нужен он, сбор ваш.
Случайно или нет, но дверь в комнату Витухиных оставалась не закрытой. В проеме двери появилась молодая женщина, стиравшая на кухне. Она тронула за рукав Виктора Седых.
— Маленького тоже заберите с собой, — шепнула она. — А то он со злобы покалечить может. Жена, в случае чего, убежит. А с мальчонкой ей не уйти.
Степа, услышав слова «пусть идет», словно ожил. Подойдя к жестяному умывальнику в углу комнаты, он долго ополаскивал лицо, смывая слезы и кровь. Вытираясь грубым холщовым полотенцем, он услышал, как Виктор сказал негромко:
— Возьми и одежду братишки.
Степа взял с сундука пальто, фуражку, одежду брата.
— Давайте есть скорее! — закричал Витухин на жену. — А вы уматывайте подальше! — огрызнулся он на Лобанова.
Мать Степы поставила на стол сковороду с жареной картошкой, положила мужу вилку, быстро нарезала хлеба. Потом из сундука достала для Степы чистую белую рубаху.
Витухин следил за ней мрачным взглядом.
— До свиданья! — громко сказала Лида и повернулась к дверям. Никто ей не ответил. Мальчишки пропустили ее вперед. Последним вышел Лобанов.