Бабушка велела Ксюше разыскать два крепких батожка, чтобы опираться на них, когда пойдут через болото.
Утром Анисья Кондратьевна напекла пирогов с морковью, с горохом; наложила их в свой короб, да еще вареной в шкурке картошки, соли в тряпочке, хлеба, кружку, теплую байковую кофту.
— А почему вы не утром в лес пошли? — полюбопытствовала Тайка, внимательно наблюдавшая за этими сборами.
— До Хрустального ключа идти далеко, — ответила бабушка. — К полдён доберемся, силы-то и не останется. А с обеда выйдем, к вечеру на месте будем. Ночуем у костерка, отдохнем, а с утра — за работу… Так оно вернее.
— И вы будете ночевать в лесу? — глаза у Тайки округлились.
— А что? Там, недалеко от Хрустального ключа, есть охотничья избушка. Можно в ней спать, а еще лучше на вольном ветерке, под сосенками.
— А вдруг придет… какой-нибудь зверь?
— Какой там зверь! — махнула рукой Анисья Кондратьевна. — Электровозы всех зверей вокруг распугали. Есть, конечно, в этих местах один зверь, сам рыжеватый, а спина полосатая.
— Тигр? — догадалась Тайка, Ее глаза стали еще круглее.
— Откуда же тигр? И потом тигр — громадина. А тот зверек маленький. Бурундук это! И знаешь почему у него спинка полосатая? Про это в сказке вот как говорится…
И начала бабушка одну из своих несчетных сказок о том, как бурундук дружил с медведем, а потом они поссорились. Медведь хотел бурундука догнать и съесть, да лапа его скользнула по спине бурундука.
И медвежьи когти оставили след на шкурке.
К полудню пришла со станции Матвеевна, сухонькая, сгорбленная старушка.
— И то думала, Кондратьевна, идти ли мне к Хрустальному ключу, — начала она, присаживаясь в кухне на скамью. — Давненько не ходила, вдруг рассыплюсь?
— Не бойсь! Старая телега скрипит, да едет! — усмехнулась бабушка. — Садись, отдыхай. Как жар спадет, так и тронемся.
Ксюша всегда была на редкость спокойной, терпеливой, а тут вечера дождаться не могла.
Анисья Кондратьевна не раз ее оговаривала:
— Не томошись без толку! Посиди. Путь у нас не близкий.
Наконец настал долгожданный час. Бабушка надела на девочку легкую котомку. В карман старенькой материной фуфайки сунула обернутые тряпочкой старые спортивки, коротко объяснив удивленной Ксюше: «Понадобятся!»
Сама, несмотря на теплынь, надела байковую кофту. Клавдия помогла ей приладить берестяной короб с широкими лямками.
Собралась и Матвеевна.
— Присядем, что ли, на дорожку, — сказала Анисья Кондратьевна, и первая села на сундук, в кухне. Сели и остальные.
У Тайки глаза удивленно расширились, потом засмеялись.
— А я думала, вы на дорогу присядете! — захохотала она.
— У тебя все смехи да пересмехи! — притворно ворчливо сказала бабушка. — Ну, пошли, в добрый час…
Все трое взяли в руки большие укладистые корзины, плетенные из тонких корней, батожки и двинулись в путь.
Отойдя от крыльца с десяток шагов, Ксюша обернулась.
Ей улыбалась с крыльца мама, помахала рукой Тайка, крикнул что-то Вася.
Путь на Хрустальный ключ начался.
8
Перебравшись через переезд на другую сторону полотна, путешественники некоторое время шли по обочине дороги. Потом торная, наезженная дорога повернула влево. Бабушка и ее спутницы пошли по старой, заросшей травой дороге.
Солнце еще стояло довольно высоко и изрядно припекало. В фуфайке, с котомкой за плечами Ксюше было жарковато, но вскоре она втянулась в ходьбу и уже не замечала жары.
— В августе-то сколько дождей пролилось, на болоте вода, поди, высоко стоит, — озабоченно сказала Матвеевна.
— На трех ногах выберемся! — ответила Анисья Кондратьевна.
«Как это на трех ногах?» — подумала Ксюше и тут же догадалась — ведь у каждой из них был с собой посох.
Дорога заметно шла под гору. Постепенно высокие строевые сосны сменились более редкими деревьями, которые росли скорее вширь, чем ввысь. Почва стала влажной, кое-где она мягко пружинила под ногой, в других местах проступала, засасывая обувь.
Наконец бабушка остановилась на сухом бугорке, где росла раскидистая сучковатая сосна.
— А теперь готовься, Ксюша! Как журавли по болоту пойдем, — пошутила Анисья Кондратьевна, присаживаясь на бугорок и переобуваясь. Ксюша тоже сменила ботинки на старенькие спортивки.
Перед ними расстилалось обширное болото. Кое-где на кочках росли кривые березки, кусты тальника.