Две маленькие девчушки старательно, изо всех сил крутили скакалку, а Любаша прыгала, высоко выбрасывая худые ноги, то и дело встряхивая головой, чтобы откинуть рыжеватую чёлку, падавшую на глаза.
— Ну как? — спросил Юру Гена Каргин, кивая на Любашу. — Над тобой ещё «выкиндрючки» не выстраивала? Уже? Знаешь что, давай, когда она из школы будет идти, надаём ей? А то я её вчера два раза как следует стукнул и один раз так себе. Давай дадим, чтобы помнила.
Но Юра отрицательно помотал головой.
— А ну её…
Нет, Гена никак не мог понять, почему Юра, который уже убил из ружья двух белок и первый помощник у отца на рыбалке, — почему этот Юра трусит перед какой-то конопатой девчонкой. Он не знал, что Вера Николаевна вчера по дороге домой серьёзно разговаривала с Юрой о Любаше.
«Уж я на тебя надеюсь, Юра, — сказала она. — Ты всегда хорошо ведёшь себя на уроках, может, и Любаша возьмёт с тебя пример…»
Нет, огорчать Веру Николаевну было нельзя. И Юра до конца уроков терпеливо переносил Любашины требования:
— Отодвинь книжку, она на мою сторону попала… Опять твой локоть через границу перешёл, убери сейчас же!
Последним сегодня был урок труда. Вера Николаевна отпустила первый класс домой, а третьему сказала:
— Ребята, скоро наступят холода. Сегодня мы с вами будем утеплять окна в школе. Они ведь как раз на Амур выходят, а знаете, какой зимой ветер с Амура?
Ребята даже поёжились. Им послышалось, как свистит, завывает пурга, наметает на тропинках большие сугробы, так что по утрам приходится идти в школу с лопатой… Но ничего. Сторож дедушка Заксор жарко топит печки, нужно только уберечь тепло, не оставить в окнах ни щёлочки.
— Мы с девочками останемся мыть рамы, — продолжала Вера Николаевна, — а мальчики пойдут в тайгу за мохом: положим его между рамами. А ты что хочешь сказать, Любаша? — спросила она, заметив, что та подняла руку.
— Я тоже хочу в тайгу за мохом…
Остальные девочки негодующе всплеснули руками: будто они не хотят пойти в тайгу! А кто будет мыть рамы?
— Нет, Любаша, ты останешься здесь.
Любаша сердито тряхнула своей чёлкой, но больше спорить не стала.
Мальчики забежали домой, оставили сумки с книгами, сняли школьную форму — в тайгу ходят в чём похуже. Потом все собрались у околицы. У каждого был с собой мешок для моха и чумашки — корзинки из берёсты — на случай, если что интересное в тайге попадётся.
Юра шёл последним по тропке, насвистывая песенку, которую они недавно разучили в классе с Верой Николаевной:
Тропка вся была усыпана красными, жёлтыми, оранжевыми листьями вперемешку с поблёкшими иголочками лиственницы. Деревья стояли грустные: наверно, им очень не хотелось раздеваться на зиму, когда и люди, и звери, наоборот, кутаются в тёплые шубы.
Один только низкорослый монгольский дуб, словно скряга, цепко держался за свои жёсткие ржавые листья.
«Меня не провести, — шелестел он. — Старую одёжку сбросишь, а новую не получишь. Пусть хоть какой ветер, хоть какая вьюга — им меня не раздеть!.. А вот весной, когда солнышко пригреет, я и сам эту ветошь сброшу, в свежую зелень наряжусь…»
Ребята скоро должны были перевалить через сопку и спуститься в седловину — там было много мягкого пушистого моха.
В это время под ногами у Юры мелькнул бурундук. Он был так близко, что Юре показалось, вот-вот он схватит зверька за хвост. Бывает же, что найдёт такое на человека. Уж ему ли не знать, как трудно поймать бурундука в тайге, а тут бросился догонять. Конечно, зверька не догнал и вернулся на тропинку.
Друзья уже ушли далеко вперёд, а вместо них Юра неожиданно увидел Любашу.
— Ты чего здесь?
— А я всё время за вами шла, мне первоклассники тропинку показали, по которой вы пошли…
— Так тебе же Вера Николаевна не разрешила ходить в тайгу! Почему ты не послушалась? — возмутился Юра.
— Я послушалась… Даже один квадратик у окошка вымыла. А потом гвоздём палец поцарапала. Вот видишь… Кровь сильно текла… Вера Николаевна сказала: «Иди домой». Можно, я с тобой буду мох собирать?
На мгновение у Юры мелькнула мысль: вот сейчас он свистнет, позовёт Гену Каргина, и они вдвоём отомстят Любаше за все её «выкиндрючки». Вере Николаевне она, ясно, не посмеет жаловаться: ведь ей никто не разрешал идти в тайгу…
— Ты мальчишкам хочешь свистеть? — заметила Любаша, как Юра поднёс пальцы к губам. — Не надо… Мы только вдвоём будем мох собирать. Пойдём вот здесь… — Она указала на тропинку, огибавшую сопку посредине.