Как и всегда, Бруенор приближался к этому священному месту размеренными, неторопливыми шагами. Когда сейчас он держал в руках одну из величайших ценностей своего народа, в своих мыслях он возвращался на столетия назад в Митриловый Зал, древнюю родину его предков, к разговору со своим отцом, в день когда он получил свой первый кузнечный молот.
"Если у тебя есть талант к ремеслу, ” – говорил его отец – ”и ты проживешь долгую жизнь и почувствуешь силу земли – ты дождешься этого дня. Особенного счастья – хотя некоторые говорят проклятья – которое пало на наш народ, однажды, и только однажды, самые лучшие кузнецы нашего рода могут выковать оружие на свой выбор, которое затмит все их предыдущие работы. Будь готов к этому дню, сын. Ты никогда не сможешь выковать ничего лучше в своей жизни, и зная это ты потеряешь часть искусства, которое направляет удары твоего молота. Ты можешь потерять часть себя, но если ты был хорошим человеком, то оружие, которое ты сделаешь, будет жить в легендах даже тогда, когда твои кости превратятся в прах”.
Отец Бруенора не прожил достаточно долго, чтобы дождаться своего особенного дня, исчезнув во тьме пришедшей в Митриловый Зал. Но все же у Бруенора осталось несколько вещей от своего отца, которые он хранил с особой гордостью. Дварф знал, что когда-нибудь придет день, и он сможет выковать оружие, которым бы смог гордиться его отец.
Этот день настал.
Образ великолепного молота, скрытого внутри куска митрила, не раз всплывал в снах Бруенора в течение всей предыдущей недели. Дварф понимал, что это знак и знал, что должен действовать быстро, чтобы успеть все приготовить к быстро приближающейся особенной ночи. Луна уже была полной, и небо светилось миллионами звезд. Это было время полнолуния, таинственный период между сезонами, когда воздух казалось, был пропитан магией. Полная луна лишь усиливала очарование ночи, и Бруенор верил, что это волшебство поможет в его нелегком деле.
Дварф начал работать, чтобы успеть закончить все приготовления в срок. Его труд начался с конструирования маленького горна. Это была легкая часть работы, и он проделывал ее механически, позволяя всем своим мыслям сосредоточиться на предстоящем изготовлении оружия.
И вот, наконец, настал момент, который он так ждал. Он достал тяжелый кусок митрила из своей сумки, всем сердцем ощущая его чистоту и внутреннюю силу. Ему доводилось несколько раз до того держать подобные куски в руках. Он пристально вгляделся, пытаясь проникнуть в самое сердце металла. В течении долгого времени это был всего лишь брусок митрила. Затем его стороны стали медленно обретать форму молота, который не раз уже видел дварф в своих снах. Сердце Бруенора колотилось с бешеной скоростью, а дыхание стало прерывистым. Его сны начинали обретать форму.
Он раздул горн и начал свою работу, не останавливаясь всю ночь пока рассвет не рассеял волшебство, снизошедшее на него. В этот день он вернулся домой лишь для того, чтобы взять адамантиновый стержень, необходимый для изготовления оружия. Затем он вновь вернулся к горну, чтобы немного поспать, а все остальное время провести, нервно меряя шагами пространство вокруг горна в ожидании прихода темноты.
Как только потускнели последние лучи солнца, Бруенор вернулся к работе. Металл с легкостью поддавался под его могучими ударами, и он уже знал, что прежде чем рассвет застанет его за работой, боек молота будет готов. Несмотря на то, что ему еще оставались долгие часы работы, Бруенор чувствовал, как в нем растет чувство гордости. Он знал, что все идет как надо. Он должен будет присоединить адамантиновую рукоятку следующей ночью и тогда все будет готово для магии под полной луной в ночь летнего солнцестояния.
Сова бесшумно устремилась вниз к маленькому зайцу, движимая инстинктом выживания, который руководил каждым живым созданием. Это было обычное убийство ради добычи пищи, которое происходило изо дня в день, подчиняясь законам природы. Но все же сова ощущала смутную внутреннюю тревогу, и ее инстинкт охотника подвел ее в последний момент. Редко промахивалась эта величественная птица, но на сей раз она возвращалась домой на склоны Горы Кельвина без добычи.
Глубоко в бескрайней тундре одинокий волк сидел подобно статуе, взволнованно вглядываясь в огромный лунный диск, медленно плывущий по небесному своду. Он ждал пока луна не достигла своей высшей точки, и затем над тундрой раздался древний вой его предков. Он был подхвачен, снова и снова, другими волками тундры и остальными созданиями ночи – все взывали к силе небес.
В ночь летнего солнцестояния, когда магия пропитывала воздух, всеобщее волнение охватывало природу.
В своем возбужденном состоянии Бруенор явно ощущал магию, наполнившую воздух. Но поглощенный трудом всей своей жизни, он находился в предельной концентрации, не позволяя себе ни на секунду расслабиться. Его руки нисколько не дрожали, когда он открыл крышку маленького золотого ящичка.
Тяжелый молот лежал на наковальне перед дварфом. Он представлял собой лучшую работу Бруенора, могучий и прекрасный уже сейчас, но ожидающий пока на него нанесут специальные руны, которые наделят оружие истинной силой.
Бруенор почтительно извлек из ящичка маленький серебряный молоточек и зубило и медленно приблизился к молоту. Безо всяких колебаний, так как он знал, что у него было мало времени на эту тонкую работу, он поместил зубило на митрил и резко ударил по нему молоточком. Чистейший металл зазвенел от удара, отдаваясь дрожью в спине дварфа. Своим сердцем Бруенор чувствовал, что все идет так как надо, и он ударил еще раз.
Он не мог видеть темных глаз наблюдающих за ним с горного гребня, расположенного невдалеке.
Бруенор уже знал какие руны он нанесет в первую очередь; это были символы шедшие из глубин его сердца. Торжественно он нанес первый знак на молот, на одну из сторон бойка – Морадин Соулфорджер, и скрещенные топоры Клангеддона, Бога Сражений дварфов, через верх бойка, зайдя немного на другую сторону. Затем он взял серебряную трубу для хранения свитков и аккуратно открыл бриллиантовую крышку. Вздох облегчения раздался, когда он увидел, что время не нанесло вреда пергаменту находившемуся внутри. Вытерев пот с рук, он достал свиток и медленно развернул его на поверхности наковальни. На первый взгляд могло показаться, что лист пуст, но через некоторое время под лунными лучами стали проявляться символы – секретные руны силы.
Это было наследие Бруенора, и хотя он никогда не видел их до этого, их кривые линии и изгибы казались до боли знакомыми. Уверенно направляя свою руку, дварф поместил зубило между нанесенными им символами двух богов и стал высекать секретные руны на молоте. Он чувствовал как магия передается из пергамента оружию и с удивлением наблюдал как только, что каждая нанесенная на митрил руна исчезала со свитка.
Теперь время не имело для него никакого значения, так как он глубоко погрузился в свою работу, но когда он закончил наносить руны, он отметил, что луна уже прошла свою верхнюю точку и пошла на убыль.
Первая настоящая оценка искусства дварфа пришла когда он наносил руну с драгоценным камнем внутри горы – символ Думатхона, Хранителя Секретов. Линии символа бога легли великолепно сочетаясь с остальными рунами, скрывая секретные места истиной силы.
Бруенор знал, что скоро его работа будет закончена. Он вытащил тяжелый молот из зажима и достал маленькую кожаную сумку. Он сделал несколько глубоких вздохов, чтобы успокоить себя для этой последней и решающей проверки его навыков. Он ослабил шнурок, затягивающий сумку и аккуратно взглянул в него, увидев кучку бриллиантовой пыли отсвечивающей в лунном свете.
На горном гребне в нетерпении томился Дриззт До’Урден, но он был осторожен, чтобы не помешать своему другу и не сбить его концентрацию.
Бруенор снова глубоко вздохнул, затем резко подбросил вверх содержимое сумки. Отбросив сумку в сторону, он схватил молот обеими руками и вознес его над головой. Дварф чувствовал как силы покидают его когда он произносил слова заклинания.