Он попытался вызвать в памяти хоть какие-то хорошие воспоминания о школе: радость познания, чувство локтя, первая несмелая любовь… И не смог. Вместо этого в памяти всплыло совсем другое. Травля любого, кто имел несчастье быть хоть чуть-чуть не таким, как все. Дедовщина покруче армейской. Засилье любимчиков. И жесткие учительские пальцы, больно берущие Артема за загривок и тычущие носом в учебник, воняющий библиотечной плесенью и грибком. Грёбаный концлагерь!
Казарин повернулся спиной к кудахчущему коменданту концлагеря и, не прощаясь, зашагал прочь. Ясно было, что от директора он ничего толком не добьется.
– А это правда, что убийца все внутренности вытащил и унес? – донеслось ему в спину.
Артем вздрогнул и ускорил шаг. Это была не правда – это была лишь часть жуткой правды.
Глава 8
«Овечка сделала аборт…»
Читатель узнаёт о том, как из обезьяны можно сделать человека, а также – чем «андроповка» отличается от настоящей водки, а школьница Лена Плотникова – от обычных девочек.
Когда король Артур, то есть король Артем, словно волшебным мечом Эскалибуром, победил целую армию фанатиков одной початой бутылкой водки, но пал от раны, предательски нанесенной ему в спину, Стрижак, передав поверженного героя в руки медиков, первым делом направился в морг. Там он обнаружил двоих обделавшихся от страха рыцарей круглого, а точнее, прямоугольного стола с заляпанной чаем клеенкой. Одного из них, благородного паладина Жмура, ему, прямо скажем, пришлось извлекать из-под этого самого стола силой. Жмур заполз под него в ожидании, когда полчища врагов ворвутся в осажденный замок, да так и сидел всю дорогу, обняв самую дальнюю ножку, как шимпанзе пальму.
Майору Стрижаку пришлось выступить в роли абстрактного, но неумолимого механизма эволюции, и снять обезьяну-Толика с его импровизированного дерева, твердо поставив его на две конечности. Эволюция жестока, но благотворна. Уже через пять минут Жмур полностью освоил прямохождение, перейдя в стадию хомо эректус. Через пятнадцать минут он унял тремор в передних конечностях и даже научился выполнять ими несложную работу – в частности, держать фляжку, которую ему вручил Стрижак, вынув из кармана форменных брюк. Таким образом, стадия хомо хабилис – человека умелого – также была пройдена Жмуром вполне успешно. А двести граммов из стрижаковой фляжки окончательно сделали из обезьяны-Толика человека, что служило лишним подтверждением верности теории Дарвина и учения Маркса, которое, как помнил Стрижак еще с заочного отделения юрфака, всесильно потому, что верно.
Превратившись в полноценного хомо сапиенс, Толик не стал останавливаться на достигнутом. Помня, что человека из обезьяны сделал труд, он, под ручку со Стрижаком, сразу отправился в анатомичку. Там он извлек из самого дальнего холодильника тело убитой школьницы, которое покинутый наверху в самом плачевном состоянии Лунц с помощью санитаров чудом отбил у толпы. Затем Толик принялся за дело. Стрижак его подбадривал задорными стишками:
Однако никакое подбадривание не помогло. От некоторых нюансов увиденного тремор вернулся не только в волосатые лапы Жмура, а охватил и все его крупногабаритное естество. Майору Стрижаку, который выразил желание поприсутствовать на вскрытии, даже пришлось послать нарочного в уже упоминавшуюся «Птичку» – за волшебным зельем, которое лишь одно способно было унять дрожь дебелой туши Толика. Там, по странному совпадению, действительно «выкинули» к вечеру несколько ящиков горькой – хоть и не «Столичной», конечно, а обычной нефтяной дряни с зеленой этикеткой без названия. Водитель Серега вернулся с двумя бутылками этого сомнительного пойла, которое народ уже окрестил «андроповкой» – в честь нового генерального секретаря, при котором она появилась в продаже, чтобы хоть как-то компенсировать дефицит нормальной водки.
Засосав одним махом содержимое первой бутылки и часто прикладываясь ко второй, Доктор Жмур и майор Стрижак, напросившийся к нему в ассистенты, вновь принялись за дело. Толку от Стрижака, честно говоря, даже от трезвого было мало, а уж от пьяного – тем более. Но все остальные сотрудники бюро судмедэкспертизы разбежались в неизвестном направлении, напуганные штурмом морга, предпринятым взбешенной толпой. Так что выбирать Жмуру не приходилось.
– У доктора Айболита был брат – патологоанатом Айподох, – хохмил Стрижак, прихлебывая «андроповку» из мензурки и заедая плавленым сырком «Дружба», прихваченным заботливым Серегой на сдачу.