— Телепат — это само собой, это входит в более широкое понятие видящей, — ответила Брюн. — В применении к поиску артефактов, такое определение, как видящая, не требует дополнительной расшифровки.
— В смысле, ясновидящая?
— У нас нет такого слова, — сказала Касси. — Но мне нравится. Брюн, я теперь так и буду тебя называть — ясновидящая!
Брюн состроила забавную гримасу, скривив губы в сторону.
— То есть, ты умеешь находить артефакты? — уточнил я.
— По идее и в теории, да. Просто я еще не пробовала. В Шестнадцатой ничего нет, я не чувствовала никаких вибраций, — Брюн помахала ладонью перед носом. — Но в любой экспедиции видящий нужен. Не только, чтобы находить артефакты, но и предчувствовать угрозы и предсказывать возможное появление неизвестных монстров.
— Ладно, понял. А Дэнис с кем ходил в Хтонь? — задал я третий важный вопрос.
— Он дважды ходил в пятидесятые номера и один раз в Хтонь-шестьдесят седьмую, — ответила Брюн, — когда служил в армии, в инженерных войсках. Он же окончил военное училище, стал лейтенантом, но потом уволился из армии. Видимо, тогда же сдал экзамен на охотника. Там какая-то льготная программа раньше была для офицеров, уволенных в запас.
— Да! Сейчас сложно такую лицензию получить, — сказала Касси. — Очень строгие требования и трудный экзамен. Но я хочу попробовать, когда мне двадцать один год исполнится. Это минимальный возраст, чтоб на учебу записаться.
Весьма подходящее занятие для хорошего стрелка, спортсменки и просто красавицы. Работать ради денег ей не нужно, можно чисто за идею охотиться на моральных уродов. Отличный выбор профессии.
Брюн улыбнулась, увидев эту ироничную мысль.
— Почему он уволился из армии? — спросил я.
— Понятия не имею, — пожала плечами Брюн. — Дэнис никому про это не рассказывал, насколько я знаю от Гвен. Возможно, что именно экспедиции в Хтонь послужили тому причиной. Многие новички выходили из средних номеров Хтони в таком состоянии, что не могли больше служить в армии.
— Так-то это крайне опасное занятие было, да и сейчас тоже остается. Тем более, в шестидесятых номерах и выше, — сказала Касси. — Ты, можно сказать, герой. Я лично ни с кем не знакома, кто ходил бы даже в пятидесятые номера.
— Туда из богатых семей никого не берут, чтобы потом не отвечать перед родственниками, если что случится, — сказал Марк. — Вот ты и не знаешь никого. И я тоже.
— Такая большая разница в уровне сложности между сороковыми и пятидесятыми номерами? — сомнений у меня прибавилось.
— Конечно. Это только кажется, что разница небольшая, — ответил Марк. — На самом деле, между ними пропасть!
— Вот как? — я задумался, но тут же вспомнил про артефакт в своем кофре. — В армии не принято сдавать найденные в Хтони вещи?
— Дэнис никак не мог вынести эту штуковину из армейских походов, — ответила Брюн. — Он был в Хтони три раза в официальных экспедициях, о которых есть записи. Но явно же ходил туда еще.
— Когда? С кем?
— Нам про это ничего неизвестно. Я не знала, что у него лицензия охотника есть, пока мне Гвен не сказала по секрету. Если прятал артефакт в сливном бачке, то нашел его в нелегальном походе.
— Зачем ходить в Хтонь нелегально, имея лицензию охотника? — спросил я.
— Патент дорогой. Всё, что найдешь, надо зафиксировать в журнале блокпоста, при продаже отдать комиссию аукционному дому. Это только самые простые причины, — ответила Брюн. — Существует куча других причин.
Про эту кучу надо запомнить и спросить потом, что за причины. Сейчас меня интересовало другое.
— Значит, любой артефакт выгоднее продать на черном рынке? И не регистрировать в журнале находок?
— Продавать на черном рынке противозаконно, — ответила Брюн. — Рискуешь лицензией. Не вижу смысла охотнику нарушать закон. Но верно и обратное: через аукционы не продашь без справки блокпоста. Он решил оставить эту штуку себе. Наверняка так и было — Дэнис ходил в Хтонь нелегально, чтобы найти там что-нибудь для личного пользования.
— Это тоже противозаконно, — сказала Касси. — Но доказать нарушение сложно, практически невозможно. Любой скажет, что купил с рук, если у него обнаружат какую-то вещь неизвестного происхождения. Если не хвастаться и не показывать всем подряд, то никто и не узнает. Повторю еще раз — жаль, что ты ничего не помнишь.
Я не стал говорить, что кое-какие воспоминания в виде неясных образов у меня начали появляться.