Зеленцов обо всём этом не пишет ни слова, но, зато говорит, что через неделю после Нового Года на лодку прибыл представитель Главного политуправления пехотный подполковник Крылов — "для персональной опеки провинившейся команды в предстоящем боевом походе", "замполит, как его отрекомендовали нам перед походом" ("Дороги из глубины", сс. 638, 640).
К тому времени ни на одной подводной лодке Балтфлота уже не было замполитов. Эту должность на лодках упразднили (не знаю, почему.— наверное, чтоб командирам воевать было легче). В книге Кузнецова "Курсом к победе" говорится, что на мостике "С-13" находится замполит. Читатель, знающий, что замполитов к тому времени убрали с подводных лодок, понимал: что-то на "С-13"' было "не то". Замполит Крылов упоминается и у Крона: "...провели беседы по отсекам замполит Б. Н. Крылов и секретарь партийной организации В. И. Поспелов", "О торпедных залпах С-13" командование знало раньше, чем Маринеско и Крылов вернулись на базу и засели писать отчеты" ("Капитан дальнего плавания", сс. 148, 153).
Опять непонятно: на бригаде подплава, на Балтийском флоте своих политработников — пруд пруди. Почему "опекать провинившуюся команду" прислали офицера из Москвы, да ещё пехотного? Можно думать, что или Орёл, или кто другой поднял большой шум вокруг новогодних историй, и шум этот вышел "из избы" Балтийского флота...
Непонятно, какого числа ушел Маринеско в боевой поход. Все авторы, без сомнения, пользовались архивными источниками.
Проф. Мрыкин пишет: 11 января. Грищенко пишет: 12 января. Полещук пишет: 21 января. Крон пишет: 9 января.
Зеленцов, который служил на "С-13" и ушел на ней в поход, пишет: "Десятого января лодка самостоятельно, без эскорта вышла из Ханко..." ("Дороги из глубины", с. 638).
Разночтения в датах можно объяснить тем, что лодку "выпихнули" в море внезапно (потому и вышли "без эскорта"), а "оформили" выход уже задним числом, и в различных документах — по-разному. Одно видно: обстановочка вокруг лодки "С-13" в январе 45-го была накалённой... (а досталось в итоге — "Вильгельму Густлову"). Адмиралы, для коих Орёл — главный герой в войне, в особую заслугу пишут Орлу, что он вышел на ледоколе встречать Маринеско после легендарного похода. Вышел-то он вышел, да только Маринеско он "в точке" не встретил.
Маринеско в квадрате встречи не обнаружил обещанного ледокола. На его запросы по УКВ никто не отвечал. Оставаться на чистой воде, где могли ходить немецкие лодки, было нельзя - Маринеско принял решение — форсировать ледовое поле самому. Шел подо льдом затем всплыл, проломив лед рубкой и корпусом. И двинулся, ломая лед,— осторожно, чтобы не повредить легкий (наружный) корпус лодки...
Когда "эска" окончательно застряла в тяжелом льду, сигнальщики увидели идущий на встречу ледокол под финским флагом.
Вот почему комдив Орёл подошел к лодке Маринеско по льду, аки Христос по водам (сия героическая деталь очень нравится почитателям Орла). Приветствие комдива Орла было своеобразным: "Пришли бандиты! — наигранная улыбка пробежала по лицу, глаза остались холодными, как ледяная глыба, на которой он стоял..."
Маринеско ему отвечает: "А ты как думал? У меня же штурман, а не хвост собачий. А вы, видно, в трех соснах заплутались?" Орёл начинает оправдываться: "Без лоцмана не в ту точку вышли. Пока нашли знающего лоцмана — время упустили..." ("Дороги из глубины", сс. 686-689).
Награждения, если они сделаны умело, тоже могут быть и унижением, и оскорблением. Победа Маринеско была скандально громкой. Впервые за четыре года войны о победе Cоветского командира-подводника писали газеты всей Европы. У наших матросов в Финляндии из рук в руки ходили шведские газеты с заголовками в вершок и фотографиями лайнера "Вильгельм Густлов".
В 42-м за небольшой транспорт Маринеско получил орден Ленина.
В 45-м за "Густлова" и "Штойбена" ему дали орден Красного Знамени. Это было как пощёчина. Такой же орден получил его боцман (пришло время боцману сдавать ордена в штаб и отправляться в штрафбат, за то, что получил в новогоднюю ночь бутылкой по плеши,— комдив Орёл не простил боцману своего испуга).
В 68-м году в журнале "Нева" бывший нарком и главком ВМФ Н. Г. Кузнецов четко написал, что командование флота (значит, Трибуц) не захотело представить Маринеско к Герою. Кто поставлял наверх весь "компромат" на Маринеско? Комдив Орёл...
То, что Маринеско купил себе "форд", озлобивший начальство донельзя,— поступок. Нечто вроде подарка себе в день рождения. Этот "форд" чуть-чуть виден и в подцензурной литературе: "...за рулем своего "форда" Маринеско помчался...", "...возник шепоток: Маринеско подвержен буржуазным влияниям..." ("Капитан дальнего плавания", сс. 165, 160).
А история о том, как Моринеско вывез из Турку свой "форд" на подводной лодке,— не "брехня". "Через сутки лодка с прикрученной к палубе командирской машиной, приобретенной в Финляндии, ошвартовалась у деревянного причала в ковше Либавского военного порта" ("Дороги из глубины", с. 733).
Когда я прочел это, то подумал: значит, легенда "уменьшила вину" Маринеско. В легенде он вывез свой "форд" из Турку в Таллин, это краткое форсирование горла Финского залива. В жизни "С-13" ушла из Турку в Либаву. Маринеско в надводном положении (в нарушение приказа — идти под водой) в течение суток пересек с севера на юг почти всё Балтийское море. Устная легенда живёт по своим, ещё не изученным законам, и часто излагает историю "как лучше". Это хорошо видно на примере истории Лисина.
В легенде лодку Лисина утопил финский сторожевик, который внезапно вывалился из ночного шторма и дождя, на мостике лодки находились двое, Лисин и сигнальщик... Первые исторические сведения о гибели "С-7" появились в 1983 году в "Боевой летописи ВМФ", с. 203: "17.10 подводная лодка "С-7" (капитан 3 ранга С. Лисин) вышла в боевой поход. 21.10 у входа в Ботнический залив финская подводная лодка "Весихииси" торпедировала всплывшую "С-7".
Всех, кто находился на мостике, взрывной волной сбросило в воду. Штурман М. Т. Хрусталев утонул, а командир С. П. Лисин, рулевой А. К. Оленин, комендор В. С. Субботин и краснофлотец В. И. Куница попали в плен, были доставлены в Мариехами на Аландские о-ва и заключены в лагерь для военнопленных. Когда в 1944 году Финляндия вышла из войны, моряки были освобождены из плена. Лисин участвовал в войне с Японией".
Такое подробное описание необычно для "Боевой летописи...". Я думаю, этот абзац историки, авторы "Летописи" поместили для того, чтобы развеять уже ставшую устойчивой легенду.
Конечно, в легенде несчастье выглядит "красивей": трагическая военная случайность. В жизни речь идет о проигранной схватке. Сильной волны не было, уже рассвело, видимость позволяла разглядеть Cоветскую лодку в перископ и успешно атаковать её. Лодка — цель небольшая, значит, финский командир подошел достаточно близко для удачного залпа. То, что в плену оказались сразу четверо из экипажа "С-7", во главе с командиром, в глазах наших "бдительных товарищей" могло выглядеть, как "коллективная сдача в плен"...
Вот и легенда о Маринеско, говоря о суде над моряками "С-13" в 1945 году, умолчала об участии Маринеско в той драке. Крон об этом пишет глухо: "После перехода дивизиона на новую стоянку поведение Маринеско делается еще более скандальным, в одном из приказов того времени о нем говорится как о зачинщике пьяной драки" ("Капитан дальнего плавания", с. 161).
Зеленцов об этом пишет так. В Лиепае возле Дома флота в машину Маринеско нагло сел пьяный майор с гвардейских железнодорожных батарей и велел матросу шоферу Паше везти себя к девицам. Матрос послал майора подальше. Майор устроил шум: оскорбили честь офицера. Из ресторана в Доме флота вышел подвыпивший Маринеско, неподалеку были три моряка с "С-13". Вместе подошли к машине, предложили майору вытряхнуться. Майор полез драться, ударил командира лодки в лицо.