Палка, палка, огуречик, вот и вышел человечек... А где же голова? Голова - на крыльце, с выраженьем на лице; выражало то лицо, чем садятся на крыльцо... И что?
- Да ничего. Интересно знать, мужчина, вы с какого крыльца будете?
Могелат созерцал бесконечность, не проявляя не малейшего интереса к заданному вопросу.
Клавдия Семеновна попробовала обойти его вокруг, чтобы вовлечь в круг своего влияния, но ничего не вышло: что-то большое, ватное и невидимое, какая-то волшебная потусторонняя сила, не пропускала её намерение.
- Вы не подумайте чего, - стала она непроизвольно оправдываться, - просто хотела узнать: не можете ли вы перетащить моего мужа, Ракушкина Кирилла Мефодьевича, на позолоченное крыльцо? А я бы уж так возблагодарила, так покорилась бы, что куда там потной Клеопатре с её худобой... одна радость, что звезда во лбу.
Могелат продолжал сохранять ледяное спокойствие.
Клавдии Семеновне надумалось, а не растормошить ли его по-женски? Но взглянув ещё раз на безмолвную стать, она лишь выдавила из себя:
- Ну, нет, так нет. Будем что-то иное подыскивать. Не такое молчаливое... Дама обращается, а он тебе ни тпру, ни ну, дылда стоеросовая. А ещё борода... почти, как у Маркса. Карла, я имею в виду, - уточнила супруга начальника департамента.
Тишина звенела в ушах. Вселенная вершила свои дела. Люди копошились в повседневных заботах, не понимая, как может происходить то, что запрещено законами физики и государства. Физики жаловались на Вселенную из-за нежелания признать их открытия и угрожали подать иски в суд. Вселенная посылала на них астероиды, кипящие вулканические лавы, цунами и землетрясения. Мировой баланс приятно радовал глаз. Глаз Логоса... Эх, мировой разум! Где же ты притаился, и кочевряжишься не по-людски? Ну, ни... (обидное определение вылетело из головы, но не достигло рук, и не было оприлюднено) собака.
- Что будем делать, Валик? Вас, господа, спрашиваю? - президент вытянул шею, будто бы и в самом деле ожидал разумный ответ. Тишина со стороны присутствующих в данном вопросе вполне его устраивала. - Всё наше, - дополнил он свою короткую речь, - всё, что поддаётся учёту и не поддаётся. Что двигается или замерло, всё, что есть на земле очерченной линиями географической карты.
Присутствующие на заседании Совета Национальной Обороны гордо выпячивали грудь от чувства принадлежности к важным членам. Но как бы ни старались, грудь госпожи Гонты вздымалась выше всех без всякого выпячивания: шутка ли равняться - председатель Национального банка. А деньги, они и в Африке деньги - важнее любых слов и обещаний.
- Шпыняй, что хочешь, плюй на всех, гадь по акватории всего, что видишь, - продолжал президент, войдя в раж от нахлынувшего воодушевления, - отвечать за содеянное безрассудство не придётся. Мы всюду забили столбцы, - всё наше и больше ничье. Никто не претендует на долю. А тем, кто претендовал - охоту отбили. Войнушку, видите ли, хотели затеять. Стрелять здесь некуда - всё кругом наше. Пусть молятся, если не видят перспективы. А как они её увидят, если она спрятана за нашими высокими заборами, а сверху зачехлена маскировочными сетками.
Призрачная музыка ласкала членов заседания, будоражила воображение и требовала выхода эйфории.
- А ну-ка, сели-встали, сели-встали! - командовал президент, - два прихлопа, три подскока, пошли кругом, ядрёна мать...
Первая подхватилась госпожа Гонта. Виляя роскошным задом и напевая мотив бразильской Ламбады, пошла по кругу. Сзади, тут же, пристроился председатель Совета Национальной Обороны господин Турчик, чуть присев на полусогнутых ногах, и себе, раздвинув ягодицы пошире и виляя ними в такт. Следом примостился министр обороны, подхватив и коверкая мотив, а за ним разместились остальные. Президенту досталось место в самом хвосте, и он с гиканьем размахивал ногами по сторонам, подталкивая "змейку" вперёд.
- Виляй задом внушительней, - кричал, подёргивая в такт дородными частями тела, премьер-министр. - Чем больше привлекательности, тем меньше ответственности!
Разгоряченная компания расселась по своим местам, после того, как пар был выпущен, и заседание Совета перешло к личным беседам.
- Мы украли, но и вам же дали возможность немного подворовать. Чего же вам ещё надо, ненасытные? Видели же, знали, как уходило народное добро, а где могли, и сами поучаствовали в незаконном обогащении. Кто из вас скажет, что безгрешен? Вот так-то, граждане порядочные, клейма на вас нет. А ведь будет... - Генеральный прокурор разъяснял министру внутренних дел политику ведения разговора с недовольными гражданами. - И пусть лучше не нарываются...
- И как не подсчитывай голоса, всё равно мы выберем того, кто нам нужен... Им беда, а нам на радость. И не берите дурного в голову, а тяжелого в руки: середина-наполовину все довольны будут. А недоволен - терпи. Тебе ж дали право голоса, вот и довольствуйся, - Глава Администрации Президента вёл разъяснительную работу со спикером парламента. Тот понимающе кивал.
- И я того же мнения. Главное, чтобы счетовод мыслил нашими категориями и соображал быстрее счетной машины, какой результат надо получить на выходе. Человек машину всегда надует, что бы всякие умники ни говорили. А наш человек всегда и машину "обует", и умников за нос обведёт: пусть после кричат, недовольство выказывают и к народу апеллируют. Уехал поезд... умчался, машинист-то наш человек.
- Вот-вот, вы меня понимаете...
Председатель Национального банка, госпожа Гонта, атаковала премьер-министра, требуя разъяснить, почему она должна терпеть такую мировую несправедливость и выплачивать деньги иностранным донорам, вместо того, чтобы их раскулачить.
- Вы сами подумайте, - говорила она возмущенно, - как такое можно терпеть: берёшь чужие деньги ненадолго, а отдаёшь свои и навсегда? Да это же непостижимо, такая наглость...
Премьер молча соглашался, но вслух поддержать боялся. Уж больно шаткое премьерское место.
Министр обороны и председатель Службы безопасности расселись на подоконнике по-свойски и плеснули в стаканы для минеральной воды коньячку для острастки. Разговор заметно оживился.
- Может кому дураков надо в советчики? - поинтересовался председатель Службы безопасности. - У президента накопились в избытке.
- Ах, перестаньте, своих девать некуда, - ответил министр, состроив кислую рожицу.
- Так может, умников возьмёте?
- Ни в коем случае - они наши мечты развеивают. А так хорошо мечтается иной раз без
посторонних заумностей, вдали от толп просителей и прочей челяди.
- Воистину... покой нам только снится, служба же гнетёт со всех сторон. И кто это понимает?
* * *
"С умным человеком можно разговаривать на любые темы, а с остальными... только на те, которые они хотят слушать".
Фраза запала в голову и там вертелась, как неприкаянная. Марик решил заскочить в гости к Зефиру, зная, что тот дома. Дверь была приоткрыта, и он вошёл, постучав трижды в дерево для порядка и счастливой удачи.
Егор молча сидел перед выключенным телевизором в задумчивой позе, излучая ауру. Во всяком случае, мельчайшая пыль в солнечных лучах, пробивающихся из окна, убедительно вертелась.
Марик уведомил, что входная дверь была приоткрыта, и он её закрыл, чем сообщил о своём присутствии.
- Не отвлекай, не видишь, телевизор смотрю, - произнес сквозь зубы Егор, не оборачиваясь к другу.
- Так он же не работает...
- Не отвлекай...
Марик уселся рядом и тоже уставился в тёмный экран телевизора. Прошла минута, а может, пять. Гость начинал вертеться и посмеиваться, и высказал интересное наблюдение, что медитировать с использованием выключенного телевизора ещё никому не доводилось.
- Молчи, ты отвлекаешь, - бросил Зефир, но всё же в дискуссию вошёл. - Ты попадаешь в подсознание, когда спишь, а я вот пробую, благодаря твоему совету, пробраться в волшебную зону вот таким образом, растворяясь телом, душой и мыслью в пространстве. И знаешь, получается. Вот задай мне какой-нибудь вопрос, а я оттуда попробую извлечь ответ.