Небытие не отвечало. Не дождавшись ответа, Свет стал всматриваться в его облик: темное, неясное, смотришь-не видишь его формы, слушаешь-не слышишь его голоса, хочешь схватить-не обретаешь, вглядываешься в даль-не видно края. И Свет сказал:
-Великолепно! Кто бы мог достигнуть такого! Я могу быть или не быть, но не могу абсолютно не быть. Как оно достигло такого?
Лаоцзы говорит: "Небытие входит в не имеющее промежутка, и я узнаю, что недеяние полезно" [132].
Бай-гун Шэн замыслил смуту, распустил двор, встал на престол. Однажды, нечаянно повернув к себе острием палку, которой пришпоривают лошадей, поранил щеку. Кровь стекала на пол, а он и не замечал. Чжэнцы, услышав об этом, сказали:
-Если уж о собственной щеке забыл, то, уж наверное, все забыл [133].
Отсюда видно, что если дух устремлен вовне и мысли клубятся внутри, то нельзя не утратить контроль над телом. Когда дух занят далеким-упускается близкое.
Лаоцзы говорит: "Чтобы знать Поднебесную, не надо выходить со двора; чтобы видеть небесное дао, не надо выглядывать из окна; чем дальше идешь, тем меньше знаешь" [134].
Завладев Поднебесной, циньский хуанди боялся ее не удержать. Он создал пограничные гарнизоны, построил Великую стену, привел в порядок заставы и мосты, установил преграды и заграждения, завел почтовые станции, поставил пограничные посты,-но род Лю [135] забрал все это с легкостью, с какой поворачивают ключ в замке.
Некогда У-ван пошел походом на Чжоу [136] и разбил его в битве при Муе. После этого присыпал могильный холм над могилой Би Ганя, поставил табличку о заслугах Шан Юна в его селении, загородил вход в пустующий дом Цзицзы [137], стал вести царские приемы в зале Чэн Тана, открыл склады с зерном у моста Цзюй, раздал золото Оленьей башни, разбил барабаны, поломал барабанные палочки, расслабил луки, порвал тетиву. Покинул дом, ночевал в поле. Снял меч и повесил на поясе табличку для письма,-чтобы показать, что нет у него врагов и что он ищет мира. Тогда Поднебесная возликовала и воспела его, ко двору явились с данью чжухоу, и его потомки удерживали власть в течение тридцати четырех поколений.
Лаоцзы говорит: "Кто умеет запирать, и без замка закроет так, что не открыть; кто умеет завязывать узел, и без веревки завязывает так, что не развязать" [138].
Инь Сюй учился управлению колесницей, но за три года так и не постиг науку. Он был очень огорчен и постоянно размышлял над этим. И вот вечером он видит сон, будто научился у своего учителя "осеннему управлению" [139]. На следующий день он отправился ко двору. Учитель, только завидев его, сказал:
-Мне не жаль секрета управления колесницей для тебя, но боюсь, ты его не способен воспринять. Ныне я покажу тебе "осеннее управление".
Инь Сюй отступил назад, повернулся лицом к северу и дважды поклонился [140]:
-На меня сошла небесная благодать: вчера под вечер я во сне этому научился.
Лаоцзы говорит: "Стремись всеми силами к достижению пустоты, будь тверд в сохранении покоя, и вещи сами взрастут, а тебе останется лишь наблюдать их ход" [141].
Суньшу Гордый трижды становился первым министром и не испытывал радости, трижды уходил с этого поста и не чувствовал печали; яньлинского Цзицзы только раз усцы захотели поставить ваном, но он не согласился; Сюй Ю уступали Поднебесную, но он ее не принял. Яньцзы, давая клятву Цуй Шу, и перед лицом смерти не отступил от должного. Все эти люди были дальновидны. Разве способны вещи смутить того, кто духом проник в самое жизнь и смерть?!
Некий Цы Фэй из Цзин добыл драгоценный меч в Ганьсуе [142] и, возвращаясь домой, переправлялся через реку. Когда лодка достигла середины течения, Ян-хоу [143] поднял волны, и два водяных дракона закружили лодку.
-Случалось ли раньше кому-нибудь при этом остаться в живых?-спросил Цы Фэй лодочника.
-Никогда не слышал,-отвечал лодочник
Цы Фэй, сощурив в ярости глаза, взмахнул рукавами халата и выхватил меч.
-Воину пристало убеждать, используя понятия о добродетели и долге, а не грабить и отнимать. Бросай меч, речная падаль! Не жди пощады от меня!
С этими словами он прыгнул в воду, пронзил мечом драконов и отрубил им головы. Ветер и волны успокоились, все, кто был в лодке, остались живы.
За этот подвиг цзинцы пожаловали ему титул "держащий нефритовый жезл" [144]. Конфуций, узнав об этом, сказал:
137
О действиях
142
Возможно, правы комментаторы, говоря, что
144