На страницах памятника мы видим весь путь, который проходит ищущий человек ханьского времени от полной покорности высшему порядку вещей до шагов в направлении реального и практического взаимодействия с той частью Целого, которая поддается человеческому измерению. Опять-таки надо сказать, что происходит это в слишком короткий срок, чтобы быть безболезненным. Вопросы возникают, но на них по-прежнему с трудом отыскиваются ответы. Они обращены как к высшим силам, так и к самому себе. Так, мы читаем "...я -вещь, и вещь-тоже вещь, какой смысл в этих похожих вещах? Оно (Творящее изменения – Л. П.) рождает меня,- для какой пользы? Оно убивает меня,-какой от этого убыток?" Поиск своего особого места в организме вселенной сопровождается попытками определить свое назначение и в социуме, чего не было в прежнем даосизме. Одной из первых сдается позиция недеяния. Частично оно остается актуальным в старом значении, но все более речь идет о нем в новом, "уточненном" смысле-недеяние теперь не означает бездействия, не надо только "опережать ход вещей", идти против "божественного разума (шэнь мин)", благодаря которому все в Природе совершается разумно, целесообразно и ко всеобщему Благу. Такое уточнение чревато дальнейшими изменениями позиций даосов.
По-иному, чем прежде, звучит и тема жизни и смерти. С одной стороны, авторы демонстрируют осознанное приятие природного круговорота начало-конец-начало, т. е. жизнь-смерть – жизнь. С другой стороны, отчетливо слышится печаль по поводу необходимости ухода и кратковременности пребывания человека в этом мире. Ее можно было почувствовать и в III в. до н. э. в поэзии Сун Юя (годы жизни точно не известны), а еще более у Цзя И (200-168 до н. э.) в поэме "Сова". В конце концов, о кратковременности человеческой жизни по сравнению с жизнью космоса говорил и Чжуанцзы, у него это означало, что человеку не следует быть слишком самонадеянным. В "Хуайнаньцзы" же из этого обстоятельства делается иной вывод: надо дорожить жизнью и относиться с чувством ответственности к своим деяниям. "Счастье от себя зависит, несчастье самим порождается", "своим поступкам сам хозяин". Это было уже новостью. Чувство ответственности побуждает к деятельности, но что можно сделать, если родился не в свой час, образно говоря, если "один человек растит [дерево], а десять выдирают"? Родится трагическое ощущение бессмысленности усилий. Сознание кратковременности жизни обостряет чувство времени, оно теряет свой объективный характер, и в центре внимания все более оказывается время человеческой жизни, а в ней, если человек хочет реализовать свое предназначение, особую ценность приобретает "кусочек тени от солнечных часов"-мгновенье, которое трудно схватить, но легко упустить. Но это все рефлексия личности, не находящей места в современном ей обществе. В последних главах "Хуайнаньцзы" звучит неодобрение позиции Хань Фэйцзы, философа-легиста III в. до н. э., выраженной им в главе "Ропот одинокого" [13]. В ней Хань Фэйцзы, сетуя на свое одиночество, выражал обиду на непризнание его талантов честного слуги Это связано с переходом к новым временам. Теперь утверждается, что "прекрасное не может быть мерилом для людей, то, чем они пользуются, это недостаточное". Такой подход к миру вещей указывает на трезвое сознание того, что совершенны только боги (как говорят авторы-только Яо и Шунь). Это требует снизить критерии и самооценки, и оценки людей. Значимость приобретают свойства вещей-те, которые они имеют от природы и которые определяют их назначение. Авторы "Хуайнаньцзы" в конечном счете призывают изучать эти свойства, снисходить к несовершенству вещей и людей, проявлять к ним чувство милосердия и любви. Изменяется и отношение к властителю-в этом контексте. В главе десятой путем последовательных соположений выводится мысль, что править должен мудрец на троне и главным его достоинством должна быть любовь к людям, что тот, кто правит, столько же властитель, сколько и просто достойный человек. Властитель-мудрец не может из-за небольшого недостатка отвергать большие достоинства своего слуги или казнить за небольшой проступок. Интересно, что в "Хуайнаньцзы" это сказано в связи с оценкой Гуань Чжуна, знаменитого советника одного из баванов (гегемонов). Сыма Цянь свой раздел "Жизнеописания" в "Исторических записках" фактически открывает жизнеописанием Гуань Чжуна, ставит в нем эту же тему и таким же образом ее решает. Теперь нормы поведения и их оценка обсуждаются не только в абстрактных категориях должного и недолжного, но и применительно к конкретной личности. В конечном итоге авторы "Хуайнаньцзы" делают совершенно неожиданное заключение, знание-это знание людей, любовь- это любовь к людям. Этому надо учиться, а в наш век "все рушится, и никто не хочет учиться",-сетуют они.
13
Название главы несет в себе особый смысл. Оба слова-и "ропот" (
Текст воспроизведен по изданию: Философы из Хуайнани. Хуайнаньцзы. М. Мысль. 2004