Властитель, чей разум застлан, не таков. Он не в состоянии увидеть коварства и бесчестия тех, кого любит и к кому относится, как к родным по крови. Он не способен распознать самопожертвования и преданности тех, кто далек от него и занимает низкое положение. Имеющих что-то сказать обрекает на бедность за краснобайство, желающих подать совет казнит за преступление. И при этом желать освещать (как светом солнца и луны) пространство меж четырех морей и ждать, что в мире будет порядок, – это все равно, что заткнуть уши и пытаться различить звуки «чистые» и «мутные»;[326] закрыть глаза и пытаться отличить сине-зеленое от желтого. Они слишком далеко отошли от того, что им говорят глаза и уши.
Законы – это меры и веса Поднебесной, уровень и отвес для правителя. Законы устанавливаются для применения к тем, кто их не соблюдает; награды устанавливаются для награждения тех, кого должно наградить. С введением законов тот, кто действует, сообразуясь с мерой, награждается; кто недостаточно придерживается отвеса (меры) – того казнят. Почетное положение и благородство не могут облегчить наказания, а низкое положение и низкий род не могут отяготить его. Преступивший закон, будь он человеком достойным, должен быть казнен; следующий мере, будь человеком недостойным, должен быть признан невиновным. Таким образом, общему дао будет открыт путь, а своекорыстному – прегражден.
В древности установлены были чины, налагавшие запреты на народ и не допускавшие произвола. Затем был поставлен правитель, чтобы следить за деятельностью этих чинов, не позволяя им править единолично. Законы, уложения, обряды и правила – все это налагает запреты на правителя, чтобы его правление также не было единоличным. Когда людям недоступен произвол, то дао побеждает. Когда дао побеждает, то природный закон [внутреннего соответствия] – распространяется. Тогда возвращаются к недеянию. Возвратившиеся к недеянию не есть что-то застывшее и неподвижное, благодаря тому, что в своих речах они полагаются не только на собственное мнение.
Цунь рождается от головки колоска, колосок рождается от солнца, солнце рождается от формы, форма рождается от тени.[327] В этом корень [возникновения] меры. Музыка рождается из звуков, звуки рождаются от звучания трубочек, трубочки звучат благодаря дуновению – это основа [происхождения] звуков. Законы рождаются из правил, правила рождаются из того, что соответствует многим. То, что подходит многим, происходит из совпадения мыслей разных людей. В этом суть управления. Поэтому тот, кто постиг корень, не заблудится в верхушке. Разглядевший суть не растеряется в мелочах. Законы не созданы небом, не рождены землей, они возникли среди людей, и ими же могут быть исправлены. Что имеешь сам, не запрещай иметь другим; чего сам не имеешь, не требуй от других. То, что установлено для низших, нерушимо и для высших; то, что запрещено народу, запрещено и тебе.
Гибнущее государство – это не то, в котором нет правителя, а то, в котором нет закона. Изменение законов не означает беззакония. Когда же есть законы, а не используются, – это равно тому, что их нет. Поэтому правители, устанавливая законы, сначала производят проверку их по нормам, примеряют к образцам, а потом уже рассылают приказы по Поднебесной. Конфуций говорит: «Кто честен, тому и без приказов послушны; кто – нет, тому и с приказами не повинуются».[328] Следовательно, тому, кто умеет налагать запрет на себя, и народ повинуется.
Правление мудрецов было подобно управлению конями Цзао Фу. Он выравнивал коней, следуя за стыком между вожжами и удилами, ослаблял и натягивал их в согласии с движением губ коней, держал нужную меру в груди и ощущал ее в ладонях. Внутри прислушивался к сердцу, вовне согласовывался с волей коней. Поэтому кони двигались вперед и назад, как по шнуру, поворачивались и делали круг, как по циркулю. Овладевший дао достигает далекого, а энергия и силы его в избытке. Поистине это обретение искусства. Правящие суть колесница правителя, важные советники – упряжка властителя. С древности и до наших дней не бывало, чтобы при том, что тело не чувствовало покоя колесницы, а руки утратили ощущение воли коней, не создавалось бы опасности. Следовательно, если колесница и кони не приведены в согласие, то и сам Ван Лян[329] окажется не искусным; когда господин и слуга не в мире, то ни Яо, ни Шунь неспособны навести порядка. Когда же управляют, держась искусства, тогда Гуань [Чжун] и Янь [Ин][330] отдадут свою мудрость; если разумом все расчленить и сделать для всех явным истину, то и [разбойник] Чжи и [Чжуан] Цяо[331] прекратят бесчинства. Держась за колодезные перила и заглядывая в колодезное дно, каким бы острым зрением ни обладал, не увидишь собственного зрачка. Зеркало же отражает так, что видны доли цуня. Глаза и уши разумного правителя не устают, дух не истощается. Вещь приближается, и он видит ее образ, дела происходят, и он откликается на все их изменения. При этом те, кто рядом, – не возмущены смутой, кто далеко, – придерживаются порядка. Так, он не пользуется искусством подходящего, а осуществляет дао необходимого. Берется за тысячи дел и не знает упущений.
326
Звуки «чистые» и «мутные» – модификации тональностей в китайском пентатоническом ряду музыкальных звуков, связанные с двумя первыми членами ряда.
327
Цунь рождается от головки колоска… – «головка колоска» – это мера длины, десять «головок колоска» образовывали один фэнь (в современном измерении 3,2 мм), цунь состоял из десяти фэней. Солнце рождается от формы, форма рождается от тени – форма здесь представляется самостоятельно существующим нечто, дающим жизнь всему разнообразию форм, в том числе и солнцу; форма сама может быть только тогда, когда есть свет, благодаря которому она становится явственна, но свет рождается из тьмы. Поскольку тень является частью мира тьмы, постольку здесь и говорится, что «форма рождается от тени».
330
Гуань [Чжун], Янь [Ин] – благодаря мудрости Гуань Чжуна царство Ци достигло подъема в царствование гуна Хуаня (VII в. до н. э.); Янь Ин жил на сто с лишним лет позже и также прославился как мудрый советник царства Ци (VI в. до н. э.).
331
Разбойник Чжи – известный разбойник времен Конфуция (VI–V вв. до н. э.), Чжуан Цяо – полководец чуского вана Вэя (IV в. до н. э.), отличавшийся разбойным нравом.