Вот о чем говорит глава «Великий род» этой великой книги.
Таким образом, все трактаты направлены к тому, чтобы освободить путь, устранить препятствия и помочь последующим поколениям познать то, что способствует всякой деятельности. Вовне с вещами соприкасаться, но не ослепляться ими; внутри правильно определять место разума, пестовать свой эфир и тем покоить совершенную гармонию. В себе самом находить наслаждение и быть восприемником неба и земли (Вселенной).
Толковать о дао, не понимая начал и концов, – значит не ведать, что служит нам опорой. Толковать о началах и концах, не принимая во внимание неба и земли и четырех времен года, – значит не понимать, чего следует избегать. Толковать о небе и земле, и четырех временах года и не искать аналогий, не прибегать к подобиям – значит не постигать смысл [явлений]. Толковать о Совершенном цзин, не применяя этого к человеческому духу и эфиру, – значит не понимать пружины жизни как таковой. Докапываться до истоков человеческих чувств и не говорить о добродетели великих мудрецов – значит не разбираться в пяти правилах поведения.[372] Говорить о пути правителей [ «золотого века»] и не говорить о делах [современных] правителей – значит ничего не знать о крушении малого и великого. Говорить о делах правления и не использовать примеров – значит не знать, в каких случаях полезнее действие, в каких – покой. Если говорить, приводя примеры, но не упоминать о разных обычаях, то не узнаешь сути единства. Если говорить о разных обычаях и не говорить о прошлых делах, не будешь знать об отзвуках дао и дэ. Знать дао и дэ и не знать современного тебе мира, нельзя надеяться постигнуть всю тьму различных преобразований. Знать общие рассуждения и не уметь их толковать – значит не использовать их на практике. Постигнуть содержание всех писаний и не знать военных приказов – значит не уметь обращаться с воинами. Знать великую стратегию и не знать примеров ее применения – значит не иметь средств осуществить дело. Знать, что есть общее благо, и не знать людей – значит быть беспомощным перед лицом несчастья. Знать людей и не знать ничего о долге службы – значит не иметь средств побудить обладающих учением напрячь свои усилия [на пользу общества].[373]
Как ни старались экономить слова, обозреть только самое главное, но без окольных речей, сторонних путей не исчерпать смысла дао и дэ. Поэтому составили книгу в двадцать глав, из которой постигаем естественный закон неба и земли, соприкасаемся с делами людей, узнаем о совершенстве пути предков и царей. Среди речей есть и незначительные и великие, тонкие и грубые, собирающие все вместе и разбирающие по отдельности – всему находятся слова. Ныне много рассуждающих о дао, однако только мудрецы способны были постигать корень и знать о верхушках. Ныне ученые не обладают талантами мудрецов, и потому если не растолковать все подробным образом, то всю жизнь будем кувыркаться во мгле хаоса и так и не постигнем искусства пробуждения в ярком свете [истины]. Двух триграмм [ «Книги] Перемен» – цянь и кунь – достаточно для исчерпания дао, постижения смысла; с помощью восьми триграмм можно распознавать счастливое и злое предзнаменование, знать о несчастье и счастье. Однако Фуси изобрел шестьдесят четыре варианта их. В Чжоу к ним добавили еще шесть разделений.[374] Благодаря этому сполна измерили чистоту и прозрачность дао, выявили основу тьмы вещей.
Число пяти звуков не превышает гун, шан, цзяо, чжэн, юй.[375] Однако на пятиструнном цине еще не заиграешь – нужно настроить инструмент, а уж потом можно играть. Или вот рисуют голову дракона. Кто смотрит, не знает, что это за зверь. Когда же видят всего его, то никто не сомневается, что это дракон. Ныне о дао говорят много, о вещах – мало; об искусстве рассуждают пространно, о делах – скупо. То, что не может быть выражено словами, пытаемся донести до внимающих учению без слов. Учение дао очень глубоко и потому трачу много слов, чтобы выразить его суть; тьма вещей многообразна, и потому пространно говорю, чтобы разъяснить их смысл. Слова, свиваются ли в кольцо, льются ли чередой, перепутываются или разливаются вширь – благодаря им напитывается влагой и очищается совершенная мысль, они мешают ей застыть и осесть на дно, заставляют держаться на ладони и не рассыпаться. Так, реки, большие и малые, полны всякой падали, однако же воду берут из них даже для жертвоприношений – потому что они велики; если в стакан вина попадет муха, то и простолюдин не станет пить – потому что пространство мало.
372
Пять правил поведения – пять основных конфуцианских норм, предписываемых «благородному мужу» в качестве добродетели: милосердие (жэнь), долг, или справедливость; следование обрядовым установлениям («обряд»); знание, что есть добродетель (суть те же нормы); мужество. Относительно последних двух в этом пятиричном наборе могут быть варианты, например, на месте мужества – способность внушать доверие (синь) и пр. На протяжении древности состав менялся, но постоянными оставались первые три, воспринятые еще из установлений родового общества и перетолкованные конфуцианскими классиками применительно к государству.
373
Весь абзац, начиная со слов: «Толковать о дао…» – есть суммарное перечисление задач отдельных глав «Хуайнаньцзы», обоснование необходимости каждой из них.