Правление не в законах и установлениях, однако они могут быть полезны государству и помочь в управлении. Необходимо исследовать таинство пяти стихий, изучить с помощью наблюдения их ход, всесторонне использовать, всеобъемлюще слушать, чтобы понять их изменения. Не отдавать предпочтения ни одному повороту, не давать преимущества ни одному делу. Стоять в центре и ровно освещать все пространство меж четырех морей. И тогда толпа слуг будет держаться правды ради общего блага, и никто не посмеет творить неправое. Сто чинов явятся ко двору для отчета о ведении службы, и их дела принесут им славу радетелей об общей пользе.
Когда правитель совершенномудр, то чины напрягают все силы, порок и зло исчезают бесследно. Множество подвигов свершается ежедневно, и храбрецы отдают все силы ратному делу.
В государстве же, охваченном смутой, не то. Там множество прославляемых, которые награждены незаслуженно; тех же, кто блюдет службу, без вины казнят. Властитель и высшие омрачены и лишены разума; масса слуг образует группы и не преданна; болтуны упиваются красноречием: совершенствующие свое поведение соперничают из-за собственной выгоды. Властители и высшие отдают приказы и нарушают их из-за земляческих связей; запреты, оговоренные в приказах и законах, нарушаются из-за порока. Умные усердствуют в хитрости и лжи; храбрые проводят время в турнирах. Большие чины сосредоточивают власть в своих руках, малые держатся за свои права, близкие партии объединяются, чтобы дурачить высших. Такое государство, хоть и существует еще, но древние в этом случае говорили, что погибло.
Кто не занимается приведением в порядок чинов и служб, а надевает латы и берет оружие, оставляет без присмотра поля и при этом пользуется славой мудрого и достойного, тот не принесет мира государству. [Знаменитые] скакуны в Поднебесной Ци и Цзи или Луэр, если их погонять плетью, не сдвинутся с места, а потяни за узду – не остановишь. Хоть и неразумные существа, а не терпят насилия.
Ныне пружина управления и смуты очевидна, как след от колес, а нынешние правители все не могут ее постигнуть. Это то, из-за чего закрыт путь к [правильному] управлению.
Держащие власть – это колесница правителя; имеющие ранги и жалованье – это удила и уздечки. Правитель помещает себя на колесницу держащих власть, берет в руки жезл имеющих ранги и жалованье, глубоко проникает в меру мягкости и резкости [натяжения вожжей] и знает, где натянуть, где ослабить. И тогда Поднебесная исчерпывает все силы и не знает устали.
Дружба слуги и правителя – это не привязанность отца к сыну, не близость родных по крови, отчего же тогда каждый готов отдать все силы и саму жизнь? Все дело в авторитете силы. Когда-то Юй Жан служил у Чжунсина, подданного Вэньцзы. Чжибо пошел походом на род Чжунсин и поглотил его земли, Юй Жан предал своего правителя и стал служить Чжибо. Затем Чжибо вступил в сражение с чжаоским Сянцзы под Цзинь-яном, был убит и обезглавлен, а страну его разделили на три части. Юй Жан, желая отомстить чжаоскому Сянцзы, для устрашения покрыл тело лаком, наглотался угля, чтобы не узнали голоса, вырвал зубы, изменил лицо. Итак, сердце одного человека служило двум правителям: [он] то предавал и бежал, то жертвовал собой. Разве это определяется различием в щедрости или скаредности власти? Его побуждало к действиям человеческое благоволение.
Чжоу, завладев Поднебесной, призвал ко двору чжухоу. Всюду, куда только доходила нога человеческая, куда достигали весла лодок, не было таких, которые бы не покорились. Однако царь Воинственный с тремя тысячами латников схватил его под Муе. Разве это потому, что чжоусцы пожертвовали жизнью или иньцы предали? Дело в том, сколь велика добродетель и сознание долга правителей в приказах, которые они издают. При сильном ветре вздымаются волны, в чащах деревьев стаями собираются птицы – благодаря взаимопорождающему эфиру. Когда слуга не получает желаемого от правителя, то и правитель не получает желаемого от слуги. То, чем дарят друг друга правитель и слуга, основано на взаимной благодарности: когда слуга готов отдать все силы и пожертвовать жизнью ради правителя, то и господин платит ему признанием заслуг и пожалованием рангов.
Правитель не должен награждать ничем не отличившихся слуг; слуга не должен умирать за не обладающего добродетелью правителя. Государь, который не распространяет благо на народ, а желает его использовать, подобен ездоку, погоняющему и без того мчащегося коня. Нельзя без дождя ждать созревания колосьев – здесь никакое искусство не поможет.
Искусство властителя – пребывать в покое ради совершенствования себя; быть бережливым и вести за собой низших. Если он в покое, то низшие не волнуются; если он бережлив, то низшие не завидуют. Когда низшие приходят в волнение, начинается смута; когда народ начинает завидовать, добродетель оскудевает. Когда же начинается смута, то мудрые не занимаются делами правления; когда добродетель оскудевает, то храбрые не хотят умирать. Когда же властитель забавляется хищными птицами и дикими зверями, диковинками и редкостями, безудержно предается удовольствиям, не щадит сил народа, увлечен скачками, охотой и пребывает в праздности во всякое время, то и дела сотен чинов в расстройстве. Дел оказывается много, а имущества недостаточно. Народ в печали и горести, не хватает средств для поддержания жизни. А властитель любуется видами, открывающимися с высоких башен, глубокими прудами, резьбой и гравировкой, пестрыми узорами, узорчатым шитьем, драгоценностями и безделушками, жемчугом и нефритом. А налоги превышают всякую меру, и силы народа иссякают.
Когда Яо владел Поднебесной, он не алкал народного добра, а хранил в покое престол правителя. Видя, что сто семей заняты междоусобицей, сильные держат в страхе слабых, семеро наваливаются на одного, Яо подчинил себя бережливости и обнаружил милосердие, основанное на взаимной любви, с тем, чтобы восстановить мир и гармонию. Тогда не подстригали травяных и соломенных крыш, не вырезали дубовых решеток под карнизами, царские кони не украшались, травяные циновки не оторачивались каймой, в яствах не стремились к гармонии вкусов, зерно не размалывали. [Яо] объезжал с инспекцией владения и наставлял, старался на пользу Поднебесной, охватывал заботой пять пиков. [321]Разве недостаточное наслаждение питать и растить [в такой заботе о Поднебесной, какой отличался Яо]? Он смотрел на Поднебесную как на алтарь Земли и Проса, [322]а не как на нечто для себя полезное. Когда же он одряхлел и воля его увяла, он передал Поднебесную Шуню так легко, как сбрасывают обувь.
Разрушающийся мир не таков. Однажды завладев таким богатством, как Поднебесная, обретя власть правителя, начинают истощать силы народа, чтобы доставить удовольствие глазам и ушам; все помыслы сосредоточены на дворцовых покоях, башнях и террасах, запрудах и пpудах, заповедниках и садах, диких зверях и медведях, безделушках и диковинках. Потому бедняки не имеют уже отрубей с подонками, а тигры, волки и медведи брезгуют отборным кормом. Простой народ ходит в коротких куртках, не прикрывающих тело, а во дворцах одеты в шелк и парчу. Властители с увлечением предаются бесполезным подвигам, а простой люд изможден тяжким тpудом на Поднебесную. В результате Поднебесная не в состоянии сохранять свою истинную природу.
обретя власть правителя, начинают истощать силы народа, чтобы доставить удовольствие глазам и ушам; все помыслы сосредоточены на дворцовых покоях, башнях и террасах, запрудах и пpудах, заповедниках и садах, диких зверях и медведях, безделушках и диковинках. Потому бедняки не имеют уже отрубей с подонками, а тигры, волки и медведи брезгуют отборным кормом. Простой народ ходит в коротких куртках, не прикрывающих тело, а во дворцах одеты в шелк и парчу. Властители с увлечением предаются бесполезным подвигам, а простой люд изможден тяжким тpудом на Поднебесную. В результате Поднебесная не в состоянии сохранять свою истинную природу.
321
Пять пиков – горные пики, расположенные на восточных, западных, северных и южных границах государства и в его центре, которые непременно объезжали ваны, принося жертвы.
322
Алтарь Земли и Проса – жертвенники, где возносились жертвы главным божествам земледельческих племен – Земле и Зерну. Здесь речь идет о том, что Яо считал своим долгом перед Небом сохранять мир в Поднебесной, как берегут алтари.