Революционный комитет в Новом Орлеане оказывал всяческое содействие повстанцам: закупал и переправлял им оружие, собирал деньги, вел пропаганду в их пользу в американских газетах, придерживавшихся аболиционистских взглядов и поэтому выступавших против Санта-Анны, игравшего на руку рабовладельцам Юга. Окампо, Хуарес и другие изгнанники резко протестовали против заключения грязной сделки Гадсдена. Они опубликовали протест и призвали местного консула Мексики присоединиться к нему.
В середине 1854 года Окампо и Мата перебазировались в пограничный с Мексикой город Броунсвилл, откуда они могли легко поддерживать связь со сторонниками «плана Аютли», действовавшими внутри страны. С их отъездом мексиканских изгнанников в Новом Орлеане возглавил Хуарес.
Все усилия Санта-Анны и его приспешников подавить восстание ни к чему не привели. К весне 1855 года значительная часть северной Мексики высказалась в поддержку восставших. Узурпатор с каждым днем терял все больше почву под ногами. В поисках средств он вновь обратился к своим североамериканским покровителям, предлагая им продать новые куски мексиканской территории. Но осуществить этого нового предательства он уже не успел. Дни его власти были сочтены.
Сведения о событиях в Мексике поступали в Новый Орлеан с большим запозданием. В марте 1855 года Санта-Анна объявил амнистию мексиканским изгнанникам, если они признают его режим. Одновременно Комонфорт призвал Хуареса приехать в Акапулько и включиться в борьбу против тирана. Дон Бенито немедленно предложил Окампо вместе вернуться на родину. Окампо медлил с ответом. Было и другое обстоятельство, тормозившее возвращение Хуареса на родину: у него не было для этого средств, а сказать кому-нибудь об этом он стеснялся. Только получив повторное приглашение Комонфорта, Хуаpec решил поведать о своих затруднениях Окампо, который собрал необходимые деньги на возвращение его и других, проживавших в Соединенных Штатах изгнанников в Мексику. В своих автобиографических заметках Хуарес со свойственной ему сдержанностью так рассказывает об обстоятельствах своего отъезда:
«Я жил в Новом Орлеане до 20 июня 1855 года, когда направился в Акапулько, чтобы предложить мои услуги в военных действиях, которые вели дон Хуан Альварес и дон Игнасио Комонфорт против тиранического правительства дона Антонио Лопес-де-Санта-Анны. Я совершил мое путешествие через Гавану и Панамский перешеек и прибыл в порт Акапулько в конце июля. Мое решение было принято в связи с заявлением Санта-Анны, согласно которому изгнанники могли вернуться на родину только при условии, если они заявят под присягой, что подчиняются и признают его тиранический режим. Как только это заявление дошло до моего сведения, я обратился к моим товарищам по изгнанию, а тем, кто жил за пределами Нового Орлеана, я написал письмо с призывом вернуться на родину, но не на унизительных условиях тирана, а для участия в революции против него с целью установления правительства, которое обеспечило бы нации справедливость, свободу и равенство. Мое предложение приняли дон Мельчор Окампо, дон Хосе-Мария Мата, дон Гуадалупе Монтенегро, дон Понсиано Арриага и все остальные. Все они решили перейти границу в районе штата Тамаулипас, я же направился в Акапулько».
Так закончилась эмигрантская жизнь Хуареса в Новом Орлеане. Это был, пожалуй, самый тяжелый и безрадостный период в его жизни. Находясь вдали от родины и семьи, во враждебном окружении рабовладельцев, люто ненавидевших Мексику, Хуарес не терял веры в будущее своей страны. Теперь, наконец, он снова на родной земле и снова может включиться в борьбу против темных сил, властвовавших над Мексикой…
ПЕРВЫЕ ШАГИ РЕВОЛЮЦИИ
Акапулько Хуарес не застал Комонфорта, который находился на севере страны. Не теряя времени, дон Бенито направился в штаб-квартиру армии генерала Хуана Альвареса, расположенную в нескольких десятках километров от Акапулько, в селении Текста. В пути он попал под ливень, что заставило его сменить промокшую одежду на белые полотняные штаты и накидку-пончо. В этом типично индейском одеянии Хуарес прибыл в Тексту, где его встретил сын главнокомандующего Армии восстановления свободы полковник Дьего Альварес. Хуарес назвался, но его фамилия, весьма распространенная в Мексике, не произвела на полковника впечатления. Приняв Хуареса за простого индейца, дон Дьего спросил: