Обманывались французы, думая овладеть нацией под бряцание своего оружия и рассчитывая завершить свое рискованное предприятие, нарушив законы чести и захватив Сарагосу… Льстя себя надеждой, что уже господствуют над страной, они начинают ощущать огромные трудности, вызванные их безумной экспедицией. Если они потратили столько времени, столько средств, пожертвовали столькими жизнями для того, чтобы добиться лишь незначительных преимуществ и потерять честь и славу в сражениях за Пуэблу, то что их ждет, когда восстанет весь наш народ и полем борьбы станет вся паша обширная страна? Разве стал хозяином Испании Наполеон I, овладев Мадридом и другими городами королевства? Покорил ли он Россию, захватив Москву? Разве не изгнали с позором армию агрессоров эти народы? Разве мы не сделали то же самое с реакционной партией, хотя в ее руках и находилась наша древняя столица? И разве мы не свергли власть испанских колонизаторов во всех наших городах?»
Манифест оканчивался призывом к единству всех мексиканцев в борьбе с интервентами за независимость и свободу родины.
Мексика не сдавалась, Мексика продолжала сражаться…
МАКСИМИЛИАН БРОСАЕТ ЖРЕБИИ
2 июня авангард французской армии вошел в столицу, а 10 июня во главе остальных частей в сопровождении Альмонте и де Салиньи вступил в Мехико генерал Форей. В тот же день он хвастливо сообщил Луи Бонапарту, что население столицы встретило его с «энтузиазмом, граничившим с безумием».
Иного мнения был капитан Луазильон. Он писал в Париж: «Только в немногих местах нам аплодировали и бросали цветы, да и то эти редкие демонстрации симпатии были организованы полицией и военным комендантом города. Тем не менее главнокомандующий принял их за чистую монету, тщеславие не позволило ему оценить объективно создавшуюся здесь обстановку».
С приходом французов в столицу подняли голову церковники. Они устроили в честь оккупантов торжественный молебен в кафедральном соборе, на котором присутствовал генерал Форей со своим генеральным штабом. Духовенство надеялось с помощью французов вернуть себе имущество, конфискованное правительством Хуареса. Форей обещал церкви всяческую поддержку и покровительство, однако о возврате имущества умолчал, опасаясь ожесточить его новых владельцев.
Захватив столицу, Форей и его советники сочли, что они завоевали всю Мексику, что правительства Хуареса больше не существует, что осталось решить только политическую задачу: оформить провозглашение монархии и возвести на мексиканский престол эрцгерцога Максимилиана.
Политическая задача была «решена» почти с молниеносной быстротой. 18 июня Форей созвал Верховную правительственную хунту в составе 35 человек, назначенных им по совету де Салиньи и Альмонте. В хунту вошли отъявленные реакционеры — бывшие министры и чиновники Санта-Анны и Мирамона.
21 июня это сборище по указанию Форея избрало «регентский совет» в составе Альмонте, архиепископа Лабастиды (он находился во Франции и его замещал епископ Мехико) и генерала Саласа, старого дружка Санта-Анны, занимавшего в 40-х годах пост временного президента Мексики. Хунта, созвав ассамблею «нотаблей» из 215 человек, самораспустилась.
Ассамблея «нотаблей» действовала с не меньшей быстротой, чем хунта. 10 июля она постановила учредить монархию с «католическим принцем» во главе, которому присваивался титул императора Мексики. Императорскую корону ассамблея решила предложить эрцгерцогу Максимилиану, а в случае его отказа — «католическому принцу» по выбору Наполеона III.
Казалось, лучшего французам и не надо. И все же капитан Луазильон не разделял официального энтузиазма и на этот счет: «Мы устраиваем по поводу решений ассамблеи фейерверки и парады, между тем мексиканцы относятся к ним с возмутительным безразличием. Они не проявляют никакой дружбы к нам; мы в том же положении, что и в первый день; мы не смогли установить даже самых поверхностных связей с какой-либо мексиканской семьей. Население понимает, что все наши разговоры о всеобщем избирательном праве — грубое издевательство, ибо мы являемся хозяевами только оккупированных нами местностей. Из всей территории страны в наших руках только Веракрус, Орисаба, Пуэбла и Мехико».