«Мы все по горло в болоте!» — крикнула министру Шарлотта и, стукнув дверью, удалилась.
Она еще раз посетила Наполеона III. Просила, умоляла, рыдала. «Если вы нас не поддержите, мы отречемся!» — угрожающе сказала она императору. Тот ответил: «Отрекайтесь!» Шарлотта упала в обморок.
Наполеон III позвал императрицу Евгению и попросил привести Шарлотту в чувство. Шарлотта писала об этой встрече Максимилиану: «Наполеон и Евгения — обманщики. Они разыграли передо мною комедию!»
Возмущенная до предела, на грани нервного расстройства, Шарлотта из Парижа поехала в Мирамар, где ее настигли вести из Мексики о неминуемой эвакуации французских войск и письмо Максимилиана, в котором он просил обратиться к папе римскому, чтобы тот оказал соответствующее давление на Наполеона III.
Шарлотта помчалась в Рим, бросилась в ноги Пию IX, обещала, что Максимилиан удовлетворит все требования церкви, подпишет любой конкордат, сделает все, что пожелает «святой отец». Взамен просила только одного: потребовать от Наполеона III, чтобы он не покидал на произвол судьбы Максимилиана.
Пий IX осенил Шарлотту крестным знамением, благословил ее, призвал уповать на милосердие божие, но выполнить ее просьбу категорически отказался. Он сам зависел от зуавов Наполеона III, хозяйничавших в Риме. Просить или тем более требовать чего-либо от Луи Бонапарта папа римский не хотел да и не мог.
Три дня спустя Шарлотта вновь явилась в Ватикан. Рыдая, она стала молить «святого отца» спасти ее от козней Наполеона, который якобы послал наемных убийц, чтобы отравить ее. Папа римский попытался успокоить свою посетительницу, но это только еще более возбудило ее. Попытка выпроводить ее из папских покоев ни к чему не привела. Шарлотта впала в истерику. Срочно вызвали врача, который констатировал: супруга императора Максимилиана сошла с ума. Пришлось больную оставить в папских покоях на ночь. Шарлотта таким образом вошла в историю еще и потому, что она оказалась первой я пока единственной женщиной, ночевавшей в личных покоях «святого отца». Так по крайней мере утверждают официальные историки католической церкви. Наутро ее отправили в лечебницу. Скоро приехал ее брат, который отвез больную в Бельгию. Умерла она только в 1927 году, прожив в состоянии полного умопомрачения все эти годы. Физически она, пожалуй, пережила всех участников драмы, разыгравшейся в Мексике в 60-х годах XIX столетия, духовно же она умерла еще тогда, в покоях папы римского…
Известие о печальной участи Шарлотты пришло к Максимилиану в момент, когда Мирамон и другие предатели лихорадочно укреплялись в Керетаро, надеясь у стен этого города преградить путь на столицу наступавшим с севера и северо-запада республиканским войскам. Теперь у Максимилиана не оставалось другого выхода, как возглавить свое войско и попытаться выиграть предстоящее сражение, что, как заверяли его стратеги, заставило бы Хуареса заключить с ним почетный мир.
В начале февраля 1867 года Максимилиан в сопровождении своих любимцев принца Сальм-Сальм и полковника Лопеса прибыл в Керетаро, где предатели и церковники встретили его торжественными молебнами и пышными парадами.
Маркес предложил Максимилиану дождаться республиканцев у Керетаро и там в одном сражении разгромить их. Мирамон же советовал другое: не позволить противнику сосредоточиться у Керетаро, а разбить его по частям на подступах к городу. Максимилиан поддержал план Маркеса, командующим же назначил Мирамона.
6 марта республиканские войска подошли к Керетаро и приступили к осаде города. Маркес уговорил Максимилиана отпустить его и Видаурри в столицу, откуда он обещал вернуться с подмогой и ударить на республиканцев с тыла. Максимилиан отпустил их, поручив попутно прихватить из Мехико патера Фишера, несколько французских романов и ящиков бургундского вина. Одновременно Маркес был назначен на время пребывания в столице «наместником империи» с неограниченными полномочиями.
Маркес с Видаурри во главе кавалерийской части в 1200 человек прорвали весьма неплотную осаду Керетаро и явились в столицу, где им удалось, собрав все остатки монархических сил, сколотить армию в 4 тысячи солдат. Но вместо того чтобы вернуться в Керетаро, Маркес направился к Пуэбле, опасаясь, что ее освободит Порфирио Диас и тем самым отрежет дорогу на Веракрус. Порфирио Диас к Пуэбле подошел раньше. На этот раз ему понадобилось всего два дня, чтобы вернуть город Сарагосы республике. Маркес, преследуемый по пятам Диасом, бежал в столицу. Здесь он решил выждать; результатов сражения у Керетаро, надеясь в худшем случае через дипломатических представителей великих держав сдать столицу Хуаресу, выторговав для себя и своих единомышленников если не амнистию, то по крайней мере право на экспатриацию. Вскоре войска Порфирио Диаса подошли к столице и осадили ее.