Следует отметить, что такая же точка зрения на агрессивные действия трех держав по отношению к правительству Хуареса высказывалась и прогрессивной русской печатью того времени, уделявшей не малое внимание этим сюжетам. В сентябре 1861 года журнал «Русское слово» так комментировал планы интервенции против Мексики:
«Слава не дорого стоит испанцам, и потому думают они обратиться за новыми лаврами в Мексику, где представляется удобный случай поживиться, не подвергаясь большой опасности. Конституционная партия и президент ее Хуарес только что восторжествовали над своими врагами… Страна вздохнула свободно… Но государственную казну обчистили Мирамон и им подобные… Хуарес истратил свои собственные деньги, уплачивая английский негоциантам суммы, которые его предшественники похищали ночью, со взломом окон, дверей и сундуков. Чтобы получить деньги для уплаты долгов, надобно подождать, а ждать не хотят. Если Хуарес не найдет денег, которых у него нет, англичане пошлют свой флот, чтобы перебить возможно большее число мексиканцев, сжечь Веракрус и Тампико. Французы тоже пошлют свою эскадру, а вслед за ними испанцы. Но ведь где нет ничего, там сам черт теряет свои права, говорит народная пословица».
В ноябре того же года этот же журнал сообщал своим читателям: «Вмешательство трех силачей, англичанина, француза и испанца, в дело слабого мексиканца совершится немедленно. Для исполнения конвенции, подписанной 31 октября, английский и французский флоты уже пустились в путь… Испанская эскадра ожидает их на Кубе. По чисто дипломатическим соображениям, чтобы избежать на будущее всякого неблагоприятного стечения обстоятельств, три правительства эти требуют содействия четвертого союзника, хозяина Белого дома. И они еще хотят уверить мир в том, что, предпринимая эту экспедицию, они действуют вне всяких своекорыстных и узких видов… С саблями наголо, с заряженными ружьями в руках испанцы, французы и англичане отправляются взыскивать с бедняка ничтожную сумму, которую тот рад бы заплатить, да не может».
В январе 1862 года в «Современнике» появилась большая статья Н. Г. Чернышевского о мексиканской экспедиции, в которой великий революционный демократ страстно разоблачал и клеймил предстоящую агрессию Англии, Франции и Испании против Мексики. Отмечая, что Франции интервенция будет стоить в двадцать раз больше, чем мексиканские долги, из-за которых якобы она предпринимается, Н. Г. Чернышевский указывал, что «занимательнейшая сторона дела состоит в том, что войну для наказания мексиканцев за неисправность платежей Англия и Франция начали как раз в то самое время, когда в Мексике установилось правительство, способное и хотящее быть исправным перед кредиторами. А пока не было надежды на появление такого правительства в Мексике, пока кредиторы действительно не могли иметь надежды на получение процентов, никто заступиться за них не хотел… Вот когда он (Мирамон) и подобные ему предводители шаек господствовали над Мексикой, они, конечно, не платили процентов по долгам. Но западные морские державы нимало не претендовали за то на Мирамона; напротив, они даже поддерживали его в борьбе со всеми честными гражданами».
С глубоким уважением писал Чернышевский о Бенито Хуаресе, который стремился обеспечить стране мир и правопорядок после трех лет гражданских междоусобиц. Он возмущался поведением европейских монархий, пытавшихся воспрепятствовать бывшей испанской колонии создать суверенное государство со стабильным политическим режимом: «Теперь, когда им показалось, что со временами прежних разбойничьих смут покончили в Мехике, что законное правительство установилось прочно, западные морские державы двинули войска против этого правительства, которое само прямо говорило о твердом своем намерении удовлетворить претензии кредиторов».
Русский революционный демократ гневно осуждал колониалистские устремления великих держав: «Эта мехиканская экспедиция не может быть понята иначе, как в смысле удивительнейшего примера макиавеллиевской политики: надобно мешать устройству дел у других народов, чтобы держать их в бессилии и зависимости от себя».
Чернышевский больше не смог вернуться к мексиканской теме. В этом же, 1862 году царское правительство, напуганное ростом революционных настроений в стране, закрыло журнал «Современник», арестовало Чернышевского, которого ожидали долгие годы тюрем и ссылки в Сибири.
С подписанием Лондонской конвенции Англия, Франция, Испания стали лихорадочно готовиться к интервенции. Теперь спасти Мексику от закабаления и порабощения новыми европейскими завоевателями мог только ее собственный народ. Сумеет ли этот народ, кровь которого лилась непрестанно, начиная с 1810 года, подняться на новые высоты мужества и патриотизма и одолеть нового коварного трехликого врага?
Законный президент Мексики дон Бенито Хуарес на этот вопрос отвечал утвердительно. Он верил, точнее было бы сказать — он знал, что в грядущей схватке его народ отстоит независимость своей родины. Знал же он это, ибо был уверен, что сам выстоит, что никто и ничто не сможет сломить его волю к борьбе, заставить его склониться перед иностранными завоевателями…
ПЕРЕД ГРОЗОЙ
Могли ли предвидеть Хуарес и его соратники, что в ответ на объявленный в июле мораторий европейские державы ответят вторжением в Мексику? Мексиканцы считали, что эти державы, возможно, устроят военную демонстрацию у берегов Мексики, возможно, попытаются захватить ее порты или вновь подчинить своему контролю таможни. В таком случае всегда можно будет с ними договориться. Но ни Хуарес, ни другие мексиканские лидеры не ожидали, что европейские державы вторгнутся в их страну с тем, чтобы не только свергнуть правительство, но заменить республиканский строй монархическим, да к тому же еще с европейским ставленником во главе. Не ожидали же этого они, ибо считали; что главная цель великих держав — нажива, а какую наживу могли сулить им подобного рода нелепые и безрассудные планы? Ведь на их осуществление державы должны будут затратить огромные средства, во много раз превышающие то, что им должна Мексика. Их вторжение вызовет ожесточенное сопротивление мексиканцев, в стране воцарится хаос, прекратится торговля, а раз так, то какая от этого будет выгода державам? К тому же мексиканцы не потерпят ни своего, ни тем более чужого монарха. Разве война за независимость и судьба Итурбиде не свидетельствовали об этом? Какую же пользу может принести державам осуществление таких явно нереальных планов? Нет, если их интересует выгода, чистоган, то они Должны способствовать экономической стабилизации Мексики, установлению в ней просвещенного демократического режима, что создаст атмосферу доверия, без которой не может развиваться ни внутренняя, ни внешняя торговля — этот кумир европейских негоциантов. Правительство же Хуареса доказало, что только оно может способствовать нормализации положения в Мексике. Поэтому было естественно ожидать, что европейские державы с пониманием отнесутся к его действиям.
После июля внутренние события в Мексике продолжали развиваться своим обычным курсом. Укрепив благодаря, мораторию свое финансовое положение, правительство Хуареса предприняло успешные наступательные действия против реакционных повстанческих банд, которые понесли тяжелые потери в ряде сражений с правительственными войсками. Численность этих банд в сентябре уменьшилась согласно сообщению Хуареса парламенту с 10–12 тысяч до 2–3 тысяч. Однако эти успехи, вместо того чтобы сплотить силы либералов, способствовали обострению внутрипартийной борьбы. В парламенте образовалась мощная оппозиция против президента, требовавшая его отставки. В нее входили далеко не однородные элементы: сторонники генерала Гонсалеса Ортеги, который, несмотря на поражение на выборах, все еще претендовал на президентское кресло; умеренные либералы, для которых Хуарес был слишком левым, крайние радикалы, считавшие Хуареса слишком умеренным.
В начале сентября 51 депутат парламента подписал обращение к Хуаресу с требованием уйти в отставку. На следующий день другие 54 депутата солидаризировались с Хуаресом. В парламенте и в печати начались бурные выступления «за» и «против» президента. Слабой стороной оппозиция являлось то, что она была лишена позитивной программы. С отставкой Хуареса к власти пришел бы генерал Гонсалес Ортега, мужественный воин, но не больше. Тогда как Хуарес при всех его недостатках — умеренности, медлительности, приверженности к букве закона — являлся отцом всех законов реформы, символом буржуазной революции. Сам факт, что он был первым гражданским президентом Мексики, к тому же индейцем, многие считали своего рода гарантией того, что дальнейшее развитие Мексики пойдет демократическим путем. Обо всем этом говорили сторонники президента в парламенте и на страницах печати.