Узнав о высадке испанцев в Веракрусе, туда спешно направились из Мехико де Салиньи и Уайк, причем де Салиньи был так напуган, что, покидая столицу, составил свое завещание. Его опасения были напрасны. Оба дипломата беспрепятственно достигли Веракруса, где вступили в контакт с командиром испанского десанта адмиралом Рубикальвой. Здесь вновь обнаружились противоречия между представителями Франции и Англии. Де Салиньи потребовал от Рубикальвы немедленно открыть военные действия против мексиканцев, в то время как Уайк предлагал испанцу дождаться прибытия французских и английских войск. Рубикальва согласился с Уайком, тем более что вскоре в Веракрус должен был прибыть и командующий испанскими войсками генерал Прим, который одновременно был назначен политическим представителем Испании в тройственной комиссии по делам Мексики.
В начале января 1862 года в Веракрусе стали высаживаться французские и английские войска. Французы высадили 2600 зуавов и морских пехотинцев под командованием контр-адмирала Жюрьена де ла Гравьера, англичане — 800 морских пехотинцев, которыми командовал коммодор Денлоп. 9 января прибыл генерал Прим. Будучи старшим по рангу, он был назначен главнокомандующим всех войск союзников в Мексике.
Генерал Прим был весьма колоритной фигурой среди испанских военных. Скромного происхождения, он вступил юношей в армию, принимал участие в колониальных войнах Испании в Африке, был губернатором Пуэрто-Рико, участвовал в завоевании Марокко в 1859–1860 годах. В одной из своих статей К. Маркс назвал Прима крупнейшим боевым генералом испанской армии. Прим избирался неоднократно депутатом, а после того как получил звание гранда — стал пожизненным сенатором. По своим политическим воззрениям он был либералом, сторонником конституционной монархии. В 1858 году, когда в правящих кругах Испании обсуждался очередной проект интервенции в Мексику, Прям публично осудил его, заявив, что любая попытка вновь превратить страну ацтеков в испанскую колонию осуждена на провал.
Прим был женат на мексиканке, родственнице Хосе Гонсалеса Эчеверрии, министра финансов в правительстве Хуареса в момент высадки интервентов в Веракрусе. Таким образом испанский генерал через свою жену был в известной степени связан с Мексикой и осведомлен о положении дел в этой стране.
Настроенный весьма критически к католической церкви, чуждый религиозного фанатизма, будучи, как и Хуарес, масоном, Прим должен был испытывать к мексиканскому президенту определенную симпатию.
Почему же Прим согласился командовать испанскими экспедиционными войсками? Испанский генерал нуждался в деньгах. Он израсходовал крупное состояние своей жены, у него было несколько сот тысяч песет долгу. Возможно, он надеялся, что в Мексике, где проживали богатые родственники его сеньоры, ему удастся поправить свои финансовые дела. Когда наметились разногласия между Примом и де Салиньи, последний обвинил его в стремлении самому стать императором Мексики. Но если такие честолюбивые планы и вынашивал Прим, мы об этом знаем только из уст французского посланника, относившегося весьма недоброжелательно к испанцу.
Несомненно одно: генерал Прим, находясь в Мексике, стремился достигнуть соглашения с правительством Хуареса путем переговоров, считая, что применение оружия интервентами неизбежно закончится для них позорным поражением. Позиция Прима, поддержанная англичанами в лице Уайка, привела к острому конфликту с их французским союзником и в конечном итоге вызвала развал тройственной коалиции. Если судить с этой точки зрения о деятельности Прима в Мексике, то она, безусловно, благоприятствовала правительству Хуареса.
На первом же заседании тройственной комиссии 4 января в Веракрусе, в которой участвовали, кроме него, де Салиньи, Уайк, Денлоп и адмирал Гравьер, Прим произнес весьма туманную речь, в которой заверял мексиканцев, что интервенты явились с мирными намерениями. С миролюбивым заявлением Прима был вынужден согласиться даже де Салиньи, ибо, как обнаружилось, за три недели пребывания интервентов в Веракрусе, они потеряли 500 человек, скошенных тропической лихорадкой. Выбраться же из города, перевалить через горные хребты и занять позиции в прохладной долине Орисабы, как планировалось интервентами вначале, не представлялось никакой возможности по той простой причине, что они не захватили с собой ни повозок, ни мулов, надеясь получить их у местного населения. Теперь же, когда выяснилось, что от туземцев, кроме пуль в спину, интервентам ожидать нечего, за мулами и повозками пришлось посылать на Кубу. Вынужденные отсиживаться в насыщенном миазмами тропической лихорадки Веракрусе, оккупанты стремились усыпить бдительность мексиканцев слащавыми речами о своих благородных и мирных намерениях.
Непредвиденную паузу в военных планах союзники пытались использовать для составления списка требований к правительству Хуареса. Но выработать такой согласованный список рекламаций представителям трех держав не удалось. Прим и Уайк отказались поддержать требования де Салиньи, согласно которым правительство Хуареса должно было «полностью, добросовестно и немедленно» выплатить французской стороне 60 миллионов песо по так называемому долгу Жеккера и 12 миллионов якобы за ущерб, причиненный французским подданным в Мексике, передать таможенные сборы под контроль французов, предоставить им право на оккупацию портов и т. п.
Принятие требований де Салиньи превратило бы Мексику в протекторат Франции и лишило бы Англию и Испанию их доли в добыче. Отклонение же их правительством Хуареса могло привести к открытию военных действий, к которым союзники пока что не были готовы.
После бурных дебатов было решено затребовать по этому вопросу новых инструкций от своих правительств, а тем временем направить Хуаресу послание самого общего содержания, призывая его выполнить обязательства по отношению к союзникам, хотя и не уточняя, о каких обязательствах идет речь.
Не смогли союзники договориться и о будущем политическом устройстве Мексики. Контр-адмирал Жюрьен де ла Гравьер заявил, что он будет добиваться установления монархического строя во главе с императором Максимилианом. Он не получил поддержки ни Прима, ни Уайка, сославшихся на отсутствие инструкций по этому вопросу.
В разгар этих споров в Веракрус прибыл генерал Мирамон, которому покровительствовали французы. Англичане считали его уголовником, вором, ибо по его приказу было совершено в свое время ограбление британского посольства. Коммодор Денлоп арестовал Мирамона и угрожал отдать его под суд, чем привел в бешенство де Салиньи и Жюрьена. Им с большим трудом удалось освободить своего клеврета, который по настоянию англичан был вынужден покинуть Веракрус и перебраться на Кубу. Инцидент с Мирамоном еще более обострил отношения между союзниками.
Хуарес был отлично осведомлен о той борьбе, которая происходила в Веракрусе. Сторонники правительства детально информировали его о напряженной атмосфере в союзнической комиссии. В этих условиях разумнее всего было выждать, пока союзники вконец не раздерутся. Именно такой тактики придерживался Хуарес.
Пристально наблюдая за грызней в лагере интервентов, правительство принимало меры к тому, чтобы сплотить мексиканский народ и подготовить его к грядущим боям с интервентами. Была объявлена амнистия политическим преступникам, что должно было если не привлечь на сторону правительства бывших противников, то по крайней мере нейтрализовать их. В результате амнистии Комонфорт официально вернулся в ряды армии, обещая лояльно сотрудничать с Хуаресом и сражаться в защиту независимости Мексики. Одновременно с амнистией 25 января 1862 года был опубликован декрет, объявлявший вне закона интервентов и приговаривавший к смертной казни мексиканцев, сотрудничающих с ними в целях свержения законного правительства Мексики.
Декрет против коллаборационистов был весьма своевременным, ибо в Веракрус стали прибывать из-за рубежа вожаки монархистов. Соизволил явиться в родные края и священник Миранда. Существовала опасность, что под крылышком интервентов эти враги мексиканского народа попытаются создать коллаборационистское правительство.