Стивен Кинг
Худей!
Глава 1
Вес 246 фунтов
— Худей! — прошептал старый цыган со сгнившим носом Вильяму Халлеку, когда Халлек с женой вышел из здания суда. Всего одно слово с дуновением тошнотворной сладости дыхания цыгана.
— Худей!
Прежде чем Халлек успел отпрянуть, старый цыган потянулся и провел по его щеке искривленным пальцем. Губы цыгана раздвинулись словно рана, обнажив несколько стертых зубов, торчащих из черно-зеленых десен. Язык цыгана, извиваясь, выскользнул изо рта, облизнул усмехающиеся губы.
— Худей!
Воспоминание об этом случае всплыло в сознании Вилли Халлека весьма кстати, когда он в семь утра, с полотенцем, обмотанным вокруг бедер, встал на весы. С первого этажа потянуло манящим запахом бекона и яиц. Халлеку пришлось слегка наклониться вперед, чтобы прочесть цифры на шкале. Ну… если честно, наклониться пришлось больше, чем слегка. Довольно сильно пришлось наклониться.
Халлек был крупным мужчиной. Слишком крупным, как ему с удовольствием выговаривал доктор Хьюстон. «Если тебе раньше не говорили, так я скажу, — начал Хьюстон после последнего осмотра. — У человека с твоим весом первый сердечный приступ примерно в возрасте тридцати восьми лет, Вилли. Ты должен немного сбросить вес».
Но в это утро новости оказались приятными. Вилли лишился трех фунтов, с 249 до 246. Хотя… на самом деле в последний раз весы показывали 251. Тогда он набрался храбрости, встал на них и посмотрел на шкалу, но на нем были штаны, мелочь звенела в карманах, не говоря уже о связке ключей и армейском складном ноже. Да и весы в ванной наверху слегка прибавляли. Вилли в этом был абсолютно уверен.
Выросший в Нью-Йорке, он слышал, что цыгане владеют даром предвидения. Может, вот оно — доказательство. Вилли попытался рассмеяться, но у него вышел краткий и не очень веселый смешок: слишком рано было смеяться над цыганами. Пройдет время, вещи предстанут в своем истинном свете. Он был достаточно взрослым, чтобы это понимать. Но сейчас ему было дурно при мысли о цыганах. Вилли горячо надеялся, что в жизни своей ни с одним больше не встретится. Теперь он станет избегать предсказаний по руке на вечеринках и перейдет исключительно на гадание по доске Оуиджа.
— Вилли? — донеслось снизу.
— Иду.
Он оделся, с огорчением заметив, что, несмотря на потерю трех фунтов, пояс его брюк по-прежнему чересчур давил. Сейчас объем его талии был 42 дюйма. Вилли бросил курить точно в 00.01 в Новый год, но пришлось за это заплатить. Ох, как пришлось заплатить. С расстегнутым воротничком и галстуком, висевшим на шее, он спустился вниз.
Линда, его четырнадцатилетняя дочь, как раз выходила из дверей, вся в мелькании юбки и прыганье косичек, перехваченных этим утром сексапильной бархатистой лентой. В руках она держала стопку книг.
— Пока, пап.
— Всего хорошего, Лин.
Он сел за стол, взял журнал «Уолл-Стрит».
— Любовь моя, — начала Хейди.
— Моя дорогая, — с выражением ответил он.
Хейди поставила перед ним завтрак: дымящуюся горку яичницы, пудинг с изюмом, пять хрустящих ломтиков бекона по-деревенски. Хороший завтрак.
Она уселась напротив Вилли и закурила «Вантиж 100». Январь и февраль выдались напряженными — слишком много «бесед», которые едва не переходили в скандалы, слишком много ночей спина к спине. Но они пришли к «модус вивенди»: Хейди перестала травить его по поводу лишнего веса, а он перестал огрызаться по поводу ее привычки оставлять полторы пачки окурков в день. Поэтому они дожили до довольно приличной весны. Кроме прибавки к их семейному балансу, произошли и другие приятные вещи. Халлек получил повышение, раз. «Грили, Пеншли и сыновья» стали теперь «Грили, Пеншли, сыновья и Халлек». Мать Хейди наконец-то осуществила свою долгожданную угрозу вернуться в Вирджинию. Подростковые припадки Линды, грозившие довести Вилли до истощения, кончились; великое благо! Все пошло просто великолепно.
И потом в город приехали цыгане.
— Худей! — сказал старый цыган. Но что же черт возьми было у него с носом? Сифилис? Рак? Или еще что-то жуткое, вроде проказы? Кстати, почему ты не можешь выкинуть это из головы? Почему ты не можешь об этом забыть?
— Ты не можешь от этого отделаться? — неожиданно спросила Хейди, так неожиданно, что Вилли подскочил на стуле. — Это была не твоя вина. Так и судья сказал…
— Я думал о другом.
— О чем же?
— Читал журнал…
Не его вина, верно. Так сказал судья. Судья Россингтон. Гари, для друзей. «Для таких как я, — подумал Халлек. — Слишком много партий в гольф со стариной Гари Россингтоном. Ты и сама, Хейди, об этом прекрасно знаешь. На вечеринке в канун Нового года пару лет назад, когда я подумал, не бросить ли курить и так и не бросил, кто прихватил тебя за располагающую грудь во время традиционного новогоднего поцелуя? Отгадай! О, все звезды вселенной! Это был старый, добрый Гари Россингтон!»