И хотя в целом версия с физическим распространением шумерзости не выдерживает критики, до недавнего времени у нее оставался один козырь. Она объясняла, почему люди так любят толстые книжки. Ведь если говорить лишь о словесной компоненте вируса, становится непонятно, зачем столько длинных слов и предложений. Известно же, что шумерский язык-вирус довольно примитивен. Это набор коротких фонем, произносимых нараспев с повторениями. Что-то типа —
эн тэ вэ на ки се ле
Очень похожие лингвистические паттерны использовали коммунисты. В советское время ключевые слова коммунистических мантр были написаны большими буквами на разных видных местах —
мир труд май гум жэк хуй
После краха коммунистического штамма шумерзости в ход пошла американская версия —
бул шит кул стаф фак ю
Зачем же, спрашивается, писать здоровенные романы? Ответ дал Ричард Докинз, который и придумал науку меметику как сестру-близняшку генетики. В человеческом геноме всего два процента генов отвечают за человеческое. В остальном ДНК человека совпадает с ДНК мышей и обезьян. Спрашивается, зачем нам нужны остальные 98 %? А затем же, зачем ночная электричка везет двух пассажиров — и еще десять пустых многотонных вагонов. Просто есть такая критическая масса, ради которой стоит запускать электричку. А потом она будет бегать, даже если пустая. Главное, что бегает!
Та же хрень с литературой. «Настоящая книга», эдакий толстенький томик — ДНК бумажной литературы. Никто не будет запускать тяжелую Гуттенбергову копировалку ради одного мелкого мема: одного стишка или рассказика. Но стоит навалить кучу говна до критической массы в полмегабайта — и печатный станок закрутился, и о тебе уже пишут газеты, и Нобелевский комитет уже на взводе, и президент как-то странно косится из телевизора.
Использование другого носителя — который проще копировать — легко сокращает критическую массу junk DNA. В Интернете можно получить свои несколько тысяч читателей для одного стишка, рассказика или даже просто одной «мысли дня» в блоге. Однако темные и замшелые гуманитарии по-прежнему боятся называть такие короткие мемы «литературой». Они думают, что авангард — это когда написано про наркотики и еблю коромыслом. Но попробуй скажи гуманитарию, что придумывание одного слова — это более великое искусство, чем написание толстого тома. Да он сразу за сердце схватится! Ведь «настоящая книга» для него — это навсегда вшитая в голову «главная форма». Как дурацкая западная привычка есть вилкой даже тогда, когда тебе принесли курицу.
Существует и приличный резон для написания «книги» — желание собрать и организовать собственный опыт в единую картинку. Для личного просветления, так сказать.
Хотя и здесь включаются свои паразитические стереотипы. Настоящая амбиция писателя, сформированная опять-таки издательской системой, — это не просто книжка, но роман. Не «герман», не «албан» и даже не «россиян». Нет, оно обязательно должно называться «романом».
Вообще-то у этого жанра есть специальные определения, но никакого смысла в них давно уже нет. Скорость жизни, липкие сети коммуникаций просто не дают нынешним авторам зафиксироваться в хоть сколь-нибудь отстраненном, романическом состоянии. Нельзя и плясать в хороводе, и наблюдать за ним с горы одновременно.
Поэтому никто уже давно не пишет настоящих романов. Романов, которые, к ужасу современника, начинаются медленно и туманно, словно прибытие поезда к провинциальному городу, когда за окном вагона не спеша проступают дома — и в такой же вокзальный туман уходит концовка. Романов, где ружье стреляет всего пару раз, зато без промаха, без голливудской помпы — и то же самое касается секса. Романов, в которых герои рожают детей, а не только бизнес-планы. Нет больше таких романов, успокойтесь.
Зато можно нафигачить полмега — и это сработает. Давайте лучше называть это «албаном», так будет честно.
Мои собственные амбиции вполне удовлетворялись сетевыми публикациями: стихи печатали в Японии, статьи — в глянце, сетевой дневник Time O'Clock читало по пять тысяч человек в день, и я регулярно получал сообщения о том, что целые офисы лежат на полу после очередного выпуска. Однако виртуальная Шелли по-прежнему сидела в голове со всеми ее прошлыми выходками и новыми хулиганскими планами. А лучший способ избавиться от засевшей в голове женщины — это написать о ней всю правду.
Несколько отдельных рассказов и статей о виртуальных личностях как будто успокоили моего паразита — но лишь на время. За деревьями из дерьма виднелся лес из дерьма. Мэри требовала своего «Франкенштейна». Руководствуясь глубоким пониманием литературной генетики, я начал собирать истории своего сетевого сумасшествия в модную упаковку под названием «роман». Вернее, албан, мы же договорились.
Жизнь подпортила конфету. Роман начинался как вполне реалистичный, но долгая работа в сфере информационных технологий принесла дополнительный опыт. Опыт жизни в будущем.
Удаленность научно-технических новостей от политики делает работу с ними на редкость веселой. Большинство журналистов — это гуманитарии, чей интеллект, как было уже сказано, космически далек от любых схем из более чем трех болтов. К тому же весь хайтек делают за рубежом, а нам сливают лишь хорошо напудренные пресс-релизы. И вокруг хайтека нет такого шума, как вокруг политики, так что и проверять никто особо не заморачивается. В результате почти все научно-технические новости в России начала XXI века являются совершенно ненаучной фантастикой.
Настоящих ценителей подобной фантастики немного. Вот сообщают, что какие-то великие грузинские трансплантологи пришили своему пациенту палец вместо оторванного хухуя. Новость без проблем облетает Интернет три-четыре раза, попадает в десяток бумажных изданий, а потом еще несколько раз всплывает через год. И только Никита Максимов из «Знания — Силы», который ведет у нас в «Вестях» раздел «Наука», не ленится дозвониться до упомянутого института и выяснить, что? там было на самом деле: мужик обжог себе пах горящей сигаретой, и ему перенесли на место ожога кусок кожи с плеча.
В другой раз я сам рассказываю Никите, какую отличную новость мне прислали на днях: ученые наконец-то узнали, из чего состоит ДНК.
— Так, наверное, из четырех нуклеотидов: A, C, T и G, — выдвигает смелую гипотезу Никита.
— Ты знал! — кричу я, и мы совершенно ненаучно ржем, пугая официанток.
В понедельник в редакцию приходит доктор Волошин, ведущий раздела «Здоровье». Он тоже врубается в фантастику. Угадай, говорит он, что сегодня написали про геном человека. А чего тут гадать-то, отвечаю я. Небось, ученые открыли, что ДНК состоит из четырех элементов. Из воздуха, воды, земли и несвежих новостей.
Волошин кричит: «Ты знал!» — и показывает мне такую же научную статью, как я на прошлой неделе цитировал Никите. Открытие века освещено в популярном издании Ytro.Ru:
«…вот неожиданная новость: примерно неделю назад американские ученые впервые определили все химические компоненты, составляющие геном человека. Специалисты компании „Селера Дженомикс“ (Роквилл, штат Мэриленд) установили, что их всего четыре».
Я тут же передаю привет коллегам из Ytro.Ru в своей колонке Time O'Clock, а заодно намекаю им, что еще в позапрошлом году ученые открыли и пятый элемент. Им оказалась рыжая девушка Лелу, которая хорошо дерется и тащится от Брюса Уиллиса.