Но реальность работала быстрее издателей. Во второй книге «2048» моя любимая героиня Вэри едет «шить» выборы мэра. Как уже много раз говорилось, прогнозы автора чаще всего шибают по голове его самого. В конце 2003 года я вновь оказался в столице, и Носик заманил нас с Норвежским Лесным в проект «Выборы мэра Москвы».
«…К тому времени, как ее перебросили на Дело Морской Песни, над этой дырой уже изрядно поработали. Злополучную энку перекупил модельер из предвыборного штаба мэрши, и сам начал штопку. За ним и исправлять-то практически не пришлось. Один музыкант переел психоделического сыра, другого убило ударом тока в язык — „нарушение техники безопасности при работе с экспериментальным инструментом“. Выступавшая с ними певичка в те же дни повстречала мужчину своей мечты и оставила шоу-карьеру ради тихого семейного счастья на необитаемом острове. От всех этих событий у менеджера развалившейся группы случился нервный срыв, но хороший курс амнестической терапии помог ему снова воспрять духом и заняться по-настоящему прибыльным бизнесом — торговлей недвижимостью на Луне. Самой Вэри оставалось лишь поработать с людьми мэрши. Их старую калошу все равно бы переизбрали, сильная энка им была ни к чему…»
Сам я не занимался описанными вещами — к тому времени я научился сваливать часть своих проклятых предсказаний на других. Когда мэр Лужков запретил выступления Шнура в Москве, а его конкурент, кандидат-банкир Лебедев, из вредности устроил концерт «Ленинграда» в своем предвыборном штабе — это, без сомнения, подстроил Норвежский Лесной. Он уже тогда увлекался фотографией и мог что угодно подстроить ради хороших репортажей. Так что слушать песню «Полные карманы марихуаны» под вывеской «Новый мэр — новые возможности» ходил именно он со своим большим аппаратом.
У меня таким образом появилось свободное время, а бешеная Москва слегка раскачала мой аутизм. Я даже встретил издательско-писательскую тусовку из довольно вменяемых людей — что само по себе огромная редкость. Знакомство состоялось на пресс-конференции «Клуба Харизматических Писателей» в рамках выставки «Non-fiction».
Сначала все шло хорошо. Меня никто не узнавал, я тихонько сидел в зале. Но потом… Харизматикам задали вопрос: «Что такое фантастика». Харизматики стали профессионально открещиваться, кричать «не надо грязи!», «какая еще коробка из-под ксерокса?» и т. п. И тут ведущая Маша Звездецкая вдруг говорит:
— А вон там сидит Леха Андреев, он нам сейчас скажет, что такое фантастика!
Я пытался отмазаться улыбками, но меня выпихнули. Согнувшись, как от сильного удара, я вышел к микрофону и сказал небольшую, но яркую речь. Фантастика — это то, что растормаживает. А то, что наоборот, задает рамочки — это не фантастика вовсе, а справочник для начинающего дрочера. Для верности я повторил эту идею четырежды на разные лады.
Не успел я оглянуться, как уже сидел в пивоварне «Тинькофф» в окружении людей, еще более странных, чем я. На голове у меня стояло пиво харизматика Бачиллы, во рту торчали две сигариллы «Captain Black» — коричневая от харизматика Алимова и розовая от харизматика Бурносова. Напротив сидел совершенно харизматичный Березин и, попыхивая трубкой, объяснял мне, какой я мудак. Напрасно я пытался вскрикивать, что уже завязал с фантастикой, что занимаюсь куда более чистыми вещами — политикой, растлением малолетних… Ничто не помогало. Харизматический майор Пронин крепко держал меня за верхний плечевой пояс, чтобы даже на пальцах не мог я сложить спасительное слово «педофилия». А находящийся рядом харизматик Бенедиктов — тот и вовсе плотоядно улыбался, как герой японского мультика-ужастика.
В это время на другом конце Москвы кандидат в ее мэры Лебедев уверял представителей СМИ, что его штаб заминирован. А кандидат-гробовщик Стерлигов, катающийся по городу с винтовкой M-16, столь же упорно сообщал по всем каналам связи, что Лебедеву не удалось засудить его, Стерлигова, и поэтому он продолжает борьбу. Эти люди явно не понимали, что в жизни бывают вещи пострашнее. Например, инициация в секту Русских Харизматиков, которой меня подвергали в это самое время с помощью так называемого «метра колбасы».
В честь успешного прохождения этой опасной процедуры я решил выложить в Интернет еще три главы «2048». Надеюсь, это доказывает, как сильно пострадала моя психика.
И что в результате? Среди харизматиков я познакомился с Васей Мельником из «Эксмо». Вскоре мы уже обсуждали мой албан — по словам Васи, разведка издательства давно пасла меня на этот счет. Оставалось только приехать и подписать договор. Но я, со свойственной мне созерцательностью, протормозил лишний месяц.
А через месяц случилось то же самое, что и в «Амфоре». Новую серию, которую планировал Вася, зарубили. Я снова оказался несерийным убийцей: мой албан никак не вписывался в оставшуюся у «Эксмо» обойму боевой фантастики под условным названием «Космические русские мочат космических хачиков в космическом сортире». Пришлось вернуться в Рунет… который вскоре подкинул интересную развлекуху с публикацией полной версии «2048».
Известную поэму о Владимире Ленине поэт Владимир Маяковский начал с рассуждения о том, что даже очень важные слова у нас «в привычку входят, ветшают, как платье». Но в нынешний буйный век чаще бывает иначе. Стаи неологизмов носятся в воздухе, словно унесенные ветром новомодные шляпы, — вроде все это видели, но никто так и не успел примерить до того, как оно упало в лужу.
Типичный пример — «веблог». Термин, который издатели американского словаря Merriam-Webster назвали «словом 2004 года». Так что же это за шляпа, в конце концов?
Слово «веблог» появилось в 1997 году и означало тогда «регулярно обновляемый сайт, где публикуются ссылки на интересные материалы в Интернете с комментариями к этим ссылкам». Один из первых западных веблоггеров Дейв Вайнер говорил, что это «вроде тура по Сети с известным человеком в роли гида».
Но в Рунете расцвет таких игрушек начался еще до того, как появился заграничный термин. Как вы заебали со своими англицизмами, дорогие потомки! Все лучшее придумано у нас, включая лампочку! Первые выпуски веб-обозрения «Паравозов-News» Саши Гагина появились в Сети в ноябре 96-го. Вскоре начали выходить «Вечерний Интернет» Носика и «Где деньги лежат» Делицына, «Наблюдения КаДеткиной» Лебедева и «Русские кружева» Житинского, «Мистика» Телегиной и «Перелетные мухи» Мухина-Лейбова. В 98-м русскоязычных веб-обозревателей было уже несколько десятков. И ни один не похож на другого: в пику коллективному мышлению совка, первопроходцы Рунета ценили новую среду как способ самовыражения.
Большинство из них стали вполне успешными деятелями СМИ-индустрии. Но их веблоги исчезли. Никто так и не придумал, как продавать эти странные «туры по Сети». И первые российские интернет-журналисты, поиграв в независимых сетевых гидов, постепенно превратились (или, скорее уж, развратились) в обычных журналистов, пишущих форматные статьи и колонки без лишних ссылок.
Зато в руках массового пользователя та же машинка стала применяться совсем не так, как определялось изначально. И даже само определение изменилось. В конкурсе Weblog Awards до 2003 года от дневника-веблога требовалось наличие ссылок на другие сайты. Но в 2004 году тот же конкурс определяет веблог лишь «как страницу с датированными записями». Ходить по Сети для веблоггера стало влом.
Еще более дурацкое определение возникло в конкурсе «Best of the Blogs-2004» от «Немецкой волны». Здесь, помимо наличия записей в обратном хронологическом порядке, от веблога требуется давать читателю «возможность вносить свои комментарии». И только после этого говорится про ссылки на внешние источники, как необязательный элемент («в идеале»).
Выходит, даже конкурс журналистских блогов учит нас, что коммуникация отныне важнее, чем информация. Если ссылки классических веб-обозрений разворачивали вектор внимания наружу, к поиску нового и уникального, то теперь вездесущая кнопка «комментировать» ведет всех в обратную сторону — внутрь, на тот же сайт, к обмену примитивными знаками внимания в рамках своей стаи бандерлогов. Как при встрече с соседом на лестнице: он говорит «Как дела!», ты говоришь «Отличная погодка!» — никакой новой информации, лишь подтвердили взаимное существование.