В другой раз крутили кино, параноидальный чёрно-белый фильм о том, как чёрные силы хотели смерти поэта Андрея Белого. Кольцо врагов сжималось вокруг Белого с каждым днём. Его хотели извести все, кто мог: и чекисты, и масоны, и женщины. Кино называлось «Охота на Ангела» и заканчивалось совсем уж страшными словами:
«Несмотря ни на что, Андрей Белый пережил Маяковского, Мандельштама… – (далее ещё тридцать имён чудаков на «М») – …и умер совершенно здоровым от солнечного удара в Коктебеле».
Я призадумался. Может, смыться, пока не поздно? Коварная Теплова явно хочет моей смерти. Сама не приехала, а вокруг меня уже сжимается кольцо врагов. Может, лучше я расклею ласты и скроюсь в море от солнечного удара?
Но было поздно. За день до выступления я встретил на пляже другую девушку по имени Катя. Я тогда ещё не знал, что она станет моей второй женой. И в качестве повода для знакомства пригласил её на выступление.
Среди выступающих я был последним. Начала вечер пожилая тётка, которая сразу сообщила, что сегодня – день смерти Цветаевой. Все эти покойники как будто сговорились. Тётка стала читать цветаевское. И, конечно, про погосты. А потом ещё полчасика своего, из той же оперы. Типа, все умерли, осталась одна Таня, да и у той мячик спиздили.
Вслед за цветаевской фанаткой вышла «молодая поэтесса из Москвы». Но телесная молодость была лишь маскировкой. От первого же эпиграфа – здоровенного куска из Откровения Иоанна – я начал сползать под стол. Кольцо врагов плющило меня не на шутку.
Но я не был Белым. Я дотерпел. Оказавшись у микрофона, я сделал тактичное вступление. Напомнил присутствующим, какой год на дворе и какое время года. И какое рядом море, и солнце, и много здоровых и молодых. Так что если кому надо на погост, я готов уступить место. Но сам я буду читать другие стихи. Извините, товарищи надгробия.
она не способна даже пожарить яйца
она отказывается делать минет
она так пошло и с кем попало смеётся
она так часто и так неумело врёт
она помешана на собственных шмотках
её не прёт ни от джаза, ни от цветов
она не читала Милна
она идиотка
мама, может, это и вправду любовь?
Катя потом рассказывала, как на слове «минет» старичок за соседним столиком нервно подпрыгнул и побежал куда-то – якобы за чаем. Многих ещё эстетов мутило в тот вечер. Но я ничего не видел. Потому что смотрел только на одну слушательницу, от которой моя крыша уже накренилась в известном направлении.
Тот, кто бывал в Лисьей бухте, знает: это не худшее место, чтобы сойти с ума.
Глава 4. Девочка с драйвером
Лирика официанта
Известие о том, что после возвращения из Штатов я работаю официантом в «Патио-Пицце», шокировало многих моих знакомых. Это третий вид культурного шока – когда уже не они тебя, а ты их.
Впрочем, через три месяца меня уволили, и знакомые вздохнули с облегчением – привычная картина мира восстановилась. Но вопрос «За что?» они всё-таки задавали с опаской. Приходилось рассказывать, как я вылил четыре огромных бокала кока-колы на очень важного клиента. Это радовало и успокаивало слушателей, но было неправдой. Уволили меня из-за грёбаной литературы.
Хотя клиент, облитый колой, тоже был. Даже парочка, муж и жена – когда полные стаканы сыплются на стол с высоты плеча, сложно попасть лишь в одного человека. Правда, я слышал одну такую невероятную байку. В курсе подготовки официантов было занятие по проблемам равновесия. Преподаватель, опытный халдей из Москвы, советовал в критических случаях опрокидывать поднос на себя. У него самого, типа, такой казус приключился однажды. Но он спас ситуацию, приняв на грудь целый букет коктейлей – зато на дорогих гостей ни капли! Александр Матросов, короче.
Я так не мог. Инстинкты подводили. В последний момент рука с подносом выворачивалась естественным движением, которое в айкидо называют «кохю-нагэ». Выходило почти как у любимого Джеки Чана, который любит драться кухонной утварью. Ну, так круто я не научился, но по крайней мере, на себя ни капли не попадало.
Однако за такие проколы у нас не увольняли. В новую команду ресторана специально набрали людей без опыта – считалось, что лучше научить своих, чем переучивать уже испорченных советской практикой официантов. Так что и роняли, и сами падали регулярно.
Кроме того, в ресторанном коллективе всегда есть некая тайная сплочённость против так называемых «гостей». Нет, бывают и нормальные клиенты. Но когда тебя начитают гонять, пальцы гнуть вокруг самого дешёвого салата… Ну, вы понимаете. Свои внутренние законы возникают. Пиццу, к примеру, можно ронять по дороге из кухни сколько угодно раз. Главное, не ронять её в туалете. Иначе клиенты, находя среди пепперони туалетную бумагу, начинают спрашивать, что это за растение. Приходится напрягать фантазию.