Временами наезжают одноклассники из московского физтеха. Иногда, поднявшись утром с кровати, обнаруживаешь, что стоишь на двух обкуренных людях сразу. С ними тоже нельзя расслабляться. Формально наша школа была математической, но люди там учились очень разные. Когда я впервые зашёл в свою комнату в интернате, я застал такую картину: два пацана увлечённо играют в шахматы на отжимание. Один, совсем щуплый, всё время выигрывает. Другой, мускулистый, столь же легко отжимается 50 раз, и всё повторяется снова. Эта картинка умилила меня своей гармоничностью.
Ну и кто бы угадал, что Лёша Сергеев, который всё время отжимался, станет психологом и специалистом по тальтекам? А Вадик Мороз, который ставил маты, победитель всероссийской олимпиады по физике, в один прекрасный день высадит крепкую дверь нашей общажной комнаты вместе с половиной косяка и оставит записку: «Извините, я забыл у вас свою ручку». Грёбаные вундеркинды. Никогда не знаешь, чего от них ждать.
Бывало, я и сам не сдерживался из-за очередной любовной драмы. И тогда уже Вах с Андрюхой отбирали от меня бутылки, а утром сообщали, с кем я дрался, какие песни пел унитазу и откуда притащил в комнату пятую кровать, уверяя, что её можно пристроить на шкаф.
Нафига я всё это рассказываю? Да просто чтоб вы знали: у нас была нормальная, настоящая жизнь. И только самый хронический ботаник мог бы заниматься в этих условиях литературой. Но мерзкий вирус пишмашинки уже сидел в моей голове и ждал своего часа.
# # #
Летом сделалось затишье. Вах и Андрюха скрывались от сессии в клинике неврозов на Васильевском острове. Это несложно: в питерских психушках слово «матмех» – уже диагноз. Именно у нас каждой весной кто-нибудь обязательно прыгает с крыши. Шесть четырнадцатиэтажек по кругу, эдакий гигантский магендовид в чистом поле. Идеальная постройка для сакральных дел.
Тем временем я узнал, что есть маза переехать в новую общагу. Там ещё никто не заблевал подоконники, не забил пустыми бутылками мусоропровод, не отбросил коньки на пожарной лестнице и не трахался на газовой плите, рискуя взорвать весь этаж. А этажей там было всего семь, и даже последние невротики понимали, что прыжок с такой высоты не даёт никаких гарантий.
Короче, чистенькое гнёздышко. Чтобы туда попасть, нужно было поработать в старой общаге летом. Там-то меня и настигла пишмашинка.
Нет, не сразу. Пару недель я занимался делом. Вырубать из стен батареи отбойным молотком – работа вполне творческая. Кроме того, многие студенты забили на приказ коменданта и не сдали на лето ключи. Такие запертые комнаты полагалось вскрывать, и тут отбойный молоток был весьма кстати. С первым десятком дверей я изрядно потрахался, но вскоре надрочился вскрывать их одной точной очередью чуть пониже замка. И даже находил в этом какое-то странное удовольствие.
На вечер тоже имелась развлекуха. Один шустрый приятель открыл в общаге видео-клуб и зазвал меня приглядывать за посетителями. Так я убивал сразу двух кроликов: смотрел классику американской эротики и, как ответственное лицо, кадрил симпатичных зрительниц из разряда неопытных абитуриенток. Ничто так не провоцирует интеллектуальную беседу, как совместный просмотр порнухи.
Но абитура закончилась, среди поступивших остались лишь самые страшные, а смотреть видео без приложения в виде тёлок не катило. В один из пустых, одиноких вечеров я решил навести порядок в комнате.
Такое случалось у нас нечасто, и в четырёх вёдрах мусора, собранного в тот вечер, нашлось много интересного. Особенно меня повеселила записка «Если ты не придёшь через час, я повешусь!», адресованная непонятно кому и написанная, судя по слою пыли, не менее полугода назад. Но судя по отсутствию трупа в душевой, герла повесилась не у нас. И на том спасибо.
В другом пыльном углу моя швабра зацепила листок со злополучным гумилёвским мальчиком, который любил свешивать. Лирический образ пишмашинки и пафосное слово «сборник» всплыли в памяти.
В петергофском прокате машинок не было, но в Ораниенбауме нашлась очень компактная электрическая. К тому времени у меня было три десятка дурацких стишков. И за пару вечеров, нещадно выдёргивая листы с опечатками, я перенёс всю эту поебень из блокнотов на чистые белые листы формата A4. В двух копиях.