Наткнувшись на упавшую сухую ель, Марина принялась обламывать ветки посуше и потоньше. Сложив их аккуратной кучей, она вдруг остановилась. Несколько недоуменно взглянула на правую ладонь, словно обдумывая внезапно пришедшую мысль. Вернулась к ели, взялась за нижнюю ветку — с руку толщиной. Придерживая левой рукой, взялась правой у основания, уперлась ногой в ствол и — переломила. Хруст ветки отдался в ногах и спине, от неожиданности она едва не потеряла равновесие.
— Ух, — выдохнула она, держа ветку как дубину.
— Здорово, — согласился кто-то издалека. Марина закрутила головой в поисках говорившего, и тот решил помочь, — Я на холме. Извини, не могу подойти к тебе сам.
Она, наконец, разглядела. Мужчина, может даже юноша, только сильно заросший и грязный, сидел, прислонившись к старому дубу. Кора у самого основания треснула и расползлась, и сидящего будто вдавило в древесину. Руками он обнимал колени, смотрел на нее с улыбкой. Приятной, доброй улыбкой.
— Я немножко привязан, — извинился он, — Я подумал, вдруг ты сможешь сломать цепь.
Приблизившись, Марина действительно увидела цепь. Она трижды опоясывала парня, оставив заметные потертости на видавшей виды куртке. Ей показалось, что за плечами его тоже блестит что-то металлическое.
— У тебя не найдется еды? — спросил он. Подойдя, Марина стащила рюкзак и достала последние пять батончиков.
— Держи.
Он осторожно взял один из них, очень неспешно развернул и, благодарно кивнув, принялся за еду.
— Давно ты тут?
Парень откусил батончик, с наслаждением прожевал, проглотил и только потом ответил.
— Честно, не знаю. Меня привязали еще когда все началось.
— Боже… За что?
— За это.
Он обронил обертку, сцепил руки в замке, запрокинул голову — и начал меняться.
Превращение было долгим, медленным. Сначала руки потеряли цвет, будто сбросили кожу. Затем они слились в колышущуюся металлическую массу, в которой начали формироваться пулеметный ствол и сошка. Зыбкие, нечеткие, как оплавленный воск. А дальше дело не шло. Что-то заело в отлаженном механизме, по едва оформившемуся оружию прошла дрожь. Ствол изогнулся причудливо и нацелился парню в рот. Марина с ужасом подумала, что машины убьют его, и протянула руку — с мольбой в глазах протянула.
Но случилось иное. Приклад вдруг надулся, как мыльный пузырь, и лопнул. Золоченым цветком раскрылся раструб. Юноша поймал губами мундштук и саксофон окончательно оформился, заблестел, запел. Звонко, певуче, неожиданно радостно.
Марина озадаченно посмотрела на него, потом перевела взгляд на свою руку. Та на всякий случай сложилась в винтовку.
— А у меня теперь вот это, — пояснила она, — Тебе повезло.
— Думаешь? — он оторвался от инструмента, — Выглядело это донельзя глупо. Все бегают, сражаются, а я стою как дурак. В голове барабаны, и вроде тоже надо бегать и убивать, но в руках-то не оружие.
Он нахмурился, строго взглянул на саксофон — тот попытался превратиться во что-то еще, но потом сдался и вернул рукам прежнюю форму. Парень покачал головой.
— Нет, никак. Я же играю на нем с десяти лет. Я с ним почти сросся. А полгода назад — действительно сросся. И еще обещал себе, что ни на что другое его не променяю. Очень странно сработало это обещание.
Он посмотрел на Марину.
— Не посмотришь, что с цепью? Не то, чтобы я жалуюсь…
Девушка опомнилась, стыдливо убрала оружие и подошла к дереву, встав сбоку от музыканта. Цепь добротная, толстая. «Может, из колодца», — подумалось Марине. Она с сомнением посмотрела на свои ладони — такие еще гладкие, будто и не жила месяц в лесу — потом на цепь. Взялась за звенья и чуть не вскрикнула от удивления.
Серебристая паутина тянулась из-под куртки и растворялась в обнаженной сердцевине старого дерева. Присмотревшись, она разглядела снующие по ниточкам-магистралям микромашины. Помотав головой, словно отгоняя видение, она настроила зрение: и парень, и старый дуб светились тускло-малиновым. От неожиданности она попятилась назад.
— Не получается? — участливо спросил парень, а потом вдруг посмотрел куда-то вниз и улыбнулся, — Смотри, мышка.
Марина резко обернулась. Мышь, сияя ярко-красным, сидела прямо перед ней как завороженная. Внутри все похолодело. Марина беспомощно обернулась на парня и тот кажется догадался, что происходит.
— Если что, — дрожащим голосом произнес он, — Не затягивай. Я ничего не сделаю.