Она выбросила вперед правую руку, и, не дав винтовке появиться на свет, ухватила Настю за плечо. Ухватила, затормозила, и хотела держать ее столько, сколько понадобится. Но женщина огрызнулась, резко прыгнула в сторону — и в кулаке Марины осталась лишь горсть микромашин. Отшвырнув их, будто песок, Марина ринулась наперерез.
Удар локтем — и они обе влетели в соседний кабинет, раскрошив хрупкую дверь. Марина обхватила Настю, прижав обе руки к телу. Получила удар ногой и отшатнулась. Устояла. А потом в нее полетело тяжелое кресло.
Едва увернувшись, девушка сорвала стеклянную дверцу шкафа и метнула в ответ. Настя приняла удар спиной. Вонзившиеся осколки высыпали сыпью на белом халате. Развернувшись, она увидела прямо перед собой раскрытую ладонь. И ладонь раскрылась, как створки объектива.
Вспышка.
Озверев от неожиданной слепоты, Настя наугад взмахнула лезвием. И не промахнулась. Почувствовав кровь, другой рукой она нащупала маринино горло и, сжав его, подняла девушку над полом. Марина хрипела, царапая стальную руку, и пыталась вдохнуть.
«Если она не даст мне вдохнуть», — думала она, теряя сознание, — «Мне придется выстрелить. Я не хочу. Я не смогу промахнуться. Я не хочу!»
— Мама?
Удивленный, наивный голос. Настина рука дрогнула. Она выпустила Марину и отступила на шаг.
Сквозь стены она видела их. Видела своего сына. Цвет его стал уродливо — красным. Лицо его искажено. «Это больше не твой сын», — орал голос в ее голове, — «Это твой враг!»
— Боже, — прошептала она. Ноги против ее воли перешагнули закашлявшуюся Марину, руки против ее воли обратились в лезвия. Она с ужасом поняла, что будет дальше.
Если что — то не предпринять.
Собрав остатки воли в кулак, призывая в памяти образ собственного сына, незамутненный, невинный. Рука ее дернулась и подвинулась ближе к горлу.
Холодное лезвие коснулось шеи. Настя закрыла глаза, сжала зубы, будто эту боль можно было бы перетерпеть, и…
Все закончилось. Резко, как и началось. Все пропало. Голоса в голове, ярко — ядовитые цвета. Уродливая маска вместо любимого лица. Исчезли.
Забыв обо всем, Настя распахнула дверь в замерзший кабинет и, упав на колени, прижала к себе сына.
— Господи, вы все целы, — всхлипывала она, — Какие вы молодцы у меня.
— Марина сказала держаться за руки, чтобы ни случилось, — пояснил Андрюша, — Мы и держались. А где Марина?
Голова болела нещадно.
«Нет, каждый день я на такое не подписывалась», — возмущалась про себя Марина, и тут же с укором отвечала себе — «Да никто тут не подписывался. Терпи давай.»
Настя перевязала ее порезы. Молча, не пересекаясь взглядом. Руки ее дрожали. Она с опаской глядела на сына, безмятежно играющего с одноклассниками рядом с зубоврачебным креслом, и бросала косые взгляды на пустующую нишу для магнитного замка.
«Это я виновата», — корила себя Марина. В зеркале на стене она видела, что белоснежный настин халат изрыт со спины кровавыми пятнами. «И это тоже я». Потом она, вслед за Настей, посмотрела на детей и спросила себя: «А это — тоже я? Как они уцелели, как не поубивали друг друга?»
Настя, будто прочитав ее мысли, вздохнула и сказал тихонько.
— Они, наверное, просто не поняли, что надо кого — то убивать.
Марина не успела ответить. Внезапно выглянувшее солнце ослепило девушек, а вслед за ним раздался шум и приветственные крики. Они распахнули окно и, перегнувшись через подоконник, увидели гордо шагающего Дэна. С ним было полдюжины бойцов. Чуть поодаль шел Олег, таща за собой связанного по рукам стрелка — того самого, что прострелил Марине руку накануне. Лицо его было обреченно — понурым. Радуясь Денису и солнцу в равной степени, из домов высыпали оставшиеся в Новожилове люди. Да и дети уже вовсю бежали к нему.
Денис скромно улыбался и внимательно рыскал глазами по округе.
— Потери есть? — громко спросил он. Кто — то ответил ему отрицательно, и он кивнул. Вроде как одобрительно, но на лице его читалось хорошо скрываемое разочарование.
«Защитники», — слышала Марина, — «Спасители. Воины». Марину охватила злая дрожь. Ей хотелось закричать: «Эй, это я! Я защищала ваших детей! Его вообще тут не было!»
— Марина, — тихо позвала ее Настя. Марина закрыла глаза, посчитала до десяти, и только тогда обернулась.
— Да? — прошептала она с улыбкой.
— Посмотришь что там у меня на спине?
Пелена спала.
В мир вернулись цвет и звук. Цвет этот был черный, а звук был громом небесным. Лиза поднесла руки к лицу чтобы убрать намокшие волосы — и увидела свежую кровь поверх стали. Она смигнула. Руки стали нормальными, обрели форму и цвет. А чужая кровь осталась.