Камера снова повернулась к Тимуру. Кирилл медленно поднялся со стула и поднял со столика пистолет.
— Очевидно, что в полевых условиях состав выгоднее всего доставлять в виде пуль. При этом…
Он выстрелил, не договорив. Рука Тимура попыталась было принять форму винтовки, но запнулась на прожженной ладони. А после того, как пуля вгрызлась в плечо, рука его и вовсе повисла беспомощно. В плече кипела и дымилась страшная черная рана. Крови не было — кровь запеклась сразу, а потом микромашины отрезали поврежденные сосуды от кровеносной системы. Плоть и кости были давно замещены микромашинами и тоже обуглились изнутри. Тимур уронил голову на грудь и безвольно обмяк на стуле.
— …достигаемый эффект ничуть не хуже.
У Марины кружилась голова. Она далеко не сразу поняла, о какой стерильности говорил Кирилл. Ассоциативный ряд в ее голове привел ее только к стерильной комнате, стерильным инструментам и стерильному шприцу — к тому, что окружало ее сейчас и что представляло угрозу. Творилось какое — то узаконенное и логически обоснованное зверство, против которого протестовала каждая клетка ее тела — живая ли, металлическая ли.
Дверь в лабораторию неожиданно распахнулась и на пороге показался Олег. В своей привычной черной куртке, военных сапогах, запыхавшийся и очень взволнованный. Кирилл посмотрел на него как на досадливую помеху и скомандовал:
— Пауза. А, Олежек, — он вдруг сменил тон на отечески — ласковый, — Заходи. Как раз есть что показать.
Вместо приветствия Олег ткнул пальцем в Марину и угрожающе спросил:
— Это что за произвол?
Кирилл неторопливо вытер руки о полотенце и задумчиво пожевал губу.
— Это пленница, которую вы же мне и прислали.
— Мы тебе одного присылали, — повысил голос Олег.
— Мне привезли двоих, — пожал плечами Кирилл, — Если она вам нужна, забирай. И его тоже можешь забрать, — он кивнул в сторону болтающегося без сознания Тимура. Олег только заметил его и изменился в лице. Марина смотрела на него и смотрела очень внимательно. Брезгливость, страх, жалость, негодование — все это пронеслось и снова скрылось под маской военачальника.
— Кислота? — только и спросил он.
Кирилл закончил приводить себя в порядок, подошел к Марине и снял с нее браслеты. Вопрос Олега он то ли не расслышал, то ли проигнорировал.
— Может быть трудно ходить какое — то время, — рутинно произнес он, будто рецепт от простуды выписывал, — Это временно. Речь вернется когда вы покинете здание. Не желаю ничего выслушивать.
Он повернулся к Олегу.
— Раз пришел, передай Денису Николаевичу что испытания пройдены успешно. Первый прототип можешь забрать с собой, завтра пришлю еще.
Марина задержалась в дверях, пропуская вперед Олега, волочащего стул с пленником. Она обернулась: Кирилл, кряхтя, доковылял до шкафчика в углу и достал швабру и ведро.
«Надо же, — не без злости подумала она, — Элита нового строя вынуждена сама прибирать свою мясницкую».
Во дворе их ждала лошадь, на которой примчался Олег и которая привезла Тимура с Мариной ранее этой же бесконечной ночью. Олег выволок Тимура вместе со стулом и теперь тащил за спинку, проклиная все на свете. Марина, шатаясь, шла рядом и боялась обернуться.
— Чертова Наташа, — ругался Олег, — Теперь Дэн ее точно выгонит взашей. Так с тобой поступать мы не должны были и не будем.
— А с Тимуром, значит, так поступать можно, — дрожа от усталости, холода и какой — то пробудившейся злобы, спросила Марина.
Олег подозрительно на нее посмотрел.
— Помнится, он пытался тебя убить? Вот и заслуженное наказание.
Он отпустил стул и тот рухнул на землю вместе с беспамятным юношей. Вернее рухнул бы, если бы Марина не подхватила его в воздухе. Подхватила — и удивилась, как она способна его удержать после всего что случилось. «Он же килограмм шестьдесят точно весит».
— Не пытался он никого убить, — ответила она Олегу, рывком подняв стул и поставив на ножки, — Не он стрелял, ты же знаешь. Из него стреляли. Он вообще не думал…
— Это он тебе сказал, о чем он там думал? С чего я должен ему верить? — с вызовом спросил Олег.
— Да не верь, — вспылила Марина, — Мне не верь, ему не верь. Никому не верь. Хочется тебе его застрелить, так и скажи!
— Причем тут хочется не хочется. У меня приказ!
— Тогда чем ты от нас отличаешься? Если ты не можешь не выстрелить, не можешь отвести оружие, не можешь дезертировать?