— А почему вы выплескиваете ваши беды на меня? — спросила Кармен Эйерс с внезапно вспыхнувшим гневом.
— Потому, — сказала Сильвия, — что вы с ним были на пляже в Энсенаде и плавали, когда Альфред Милтерн увидел вас.
— И Альфред Милтерн не дал мне ни малейшего шанса ничего объяснить. Он притворился, что не видит меня. На следующий день меня уволили. Не подумайте, что Альфред Милтерн сделал это сам — у него не хватило бы решимости. У него работает некая миссис Уайт, которая занимается приемом на работу и увольнением, так что он поручил ей вызвать меня и вручить чек на двухнедельную зарплату, а затем вышвырнуть, как прокаженную.
— Но послушайте, — продолжала умолять Сильвия, — я хочу, чтобы вы поняли, чего я добиваюсь. Убийца Джона Берка обманул власти и добился, чтобы от тела избавились, прежде чем оно будет опознано. Все выглядело так: какой-то бродяга шел по насыпи, и его сбил поезд. Естественно, никто не проводил тщательного осмотра, но следователь заметил одну деталь. На спине убитого, как раз под левой лопаткой, была черная родинка в форме груши. Ну и вот… мы подумали, что… то есть… Ну неужели вы не понимаете, как много это значит для нас?
— Понимаю, — сказала Кармен Эйерс. — Я прихожу в суд в качестве свидетеля, поднимаю правую руку и говорю, что знала Джона Берка, что у него на спине как раз под левой лопаткой была родинка в форме груши. Адвокат защиты подходит ко мне, ухмыляется на виду у присяжных и спрашивает, знала ли я, что этот джентльмен был женат, сколько раз я с ним встречалась, не является ли моей повседневной практикой встречаться с женатыми мужчинами, — в общем, размазывает меня по стенке. Нет, увольте. Довольно с меня Алисона Брауна.
В голосе Сильвии прозвучало разочарование:
— Извините, пожалуйста. Я думала… я надеялась… Понимаете, мисс Эйерс, эта родинка — единственное, при помощи чего можно произвести опознание.
Кармен Эйерс насмешливо смотрела на нее, попыхивая своей сигаретой.
— Я понимаю, — сказала она. — Вы надеялись, что я окажусь женщиной легкого поведения, чьей репутацией можно играть в зале суда, как футбольным мячом. Так?
Сильвия возразила:
— Я надеялась, что вы захотите сказать нам правду. Мы можем доказать, что Джон Берк и Алисон Браун — одно и то же лицо… В конце концов, это же убийство. Арестован человек. Если он виновен, вы же не захотите, чтобы он остался на свободе. Мы надеялись, что вы сможете, по крайней мере… по крайней мере, сказать правду.
Кармен стряхнула пепел с сигареты.
— Я сожалею, — сказала она, — что мое естественное желание не потерять остатки своей репутации стоит на пути карьеры мистера Селби. Алисон Браун — законченная глава в книге моей жизни. Я сейчас связана с молодым человеком с прямым и открытым характером. Не думаю, что он будет рад, если прочитает в газетах историю любовных похождений Алисона Брауна. Жаль, что вам пришлось потерять столько времени на поездку сюда. Не стану вас больше задерживать. — Она погасила окурок, встала и направилась к двери.
Сильвия, готовая заплакать, пошла к выходу. Селби подошел к Кармен и протянул руку.
— Сожалею, что мы побеспокоили вас, — сказал он, — Естественно, мне жаль, что вы не можете нам помочь, но я понимаю вашу точку зрения. И конечно, не хочу придавать ваше имя огласке. Спокойной ночи.
Она пожала его руку, взглянула ему в глаза, затем, поколебавшись немного, посмотрела на дверь и предложила:
— Давайте вернемся в комнату и выпьем.
В глазах Сильвии мелькнула надежда, и она отошла от двери. Кармен сказала:
— Садитесь. Устраивайтесь поудобнее. Это хороший скотч, но все-таки лишь скотч. Его можно пить с водой, или со льдом, или просто так. Как вам налить?
— Наполовину с водой, — ответила Сильвия, — если можно.
— Просто так, — сказал Селби с улыбкой. — Но только на донышке.
Она взглянула на него. В ее глазах мелькнул оттенок презрения.
— Настолько чисты, что боитесь, как бы вас не испортили, мистер Селби?
Селби не отвел глаз.
— Нет, — сказал он, — но настолько на виду, что боюсь попасть в ситуацию, в которой мои политические оппоненты проверят, что происходило здесь, и опишут это в своих газетах как пьяную оргию.