По поводу второй выставки Общества выставок выступил в 1877 году Гаршин. Отметив как положительное явление картины К. Е. Маковского «Возвращение священного ковра из Мекки в Каир» и П. П. Чистякова «Старый русский барин», он дал едкую критику прочих экспонатов и подчеркнул «отступничество» Якоби. «Душа Общества В. И. Якоби, — писал он, — выставил картинку, составляющую переход от портрета к жанру. „Портрет г-жи Розинской с дочерью“. Сидит на кресле г-жа Розинская, около нее резвится ее маленькая дочь; вокруг обстановка роскошной гостиной. Все это очень мило, пестро, вообще прекрасно. И другая картина „Любитель редкостей“, с криво поставленной дамой… только, странное дело, смотря на эти картинки, я невольно вспомнил… „Привал арестантов“. Я вспомнил поразительное впечатление, произведенное этой картиной на публику… Как ухитрился художник так переделать свои симпатии, свои стремления, свой внутренний склад! Темное, пасмурное небо, дождь, слякоть — и уютная гостиная с экзотическими растениями!.. Измученные лица арестантов, бледное и холодное лицо покойника… и резвая, улыбающаяся группа изящной… аристократической матери… Но довольно об этом, читатель: скучная тема, не правда ли?» («Вторая выставка Общества выставок художественных произведений», «Новости», 1877, 12 марта). Общество выставок прекратило свое существование после седьмой выставки.
Комментируемая статья дает параллельный обзор очередных выставок. Статья вскрывает основную направленность Стасова — врага всякого рода низкопоклонничества перед Западом, борца за русское национальное искусство. В обзоре выставки Товарищества он особое внимание уделяет картинам «Осужденный» В. Маковского (1846–1920), «Заключенный» Ярошенко, портретам Крамского, отмечает работы В. М. Васнецова (1848–1926) и А. И. Куинджи (1842–1910). Большое место Стасов отводит изложению своих взглядов на картину Репина «Царевна Софья Алексеевна», вызвавшую разногласия и у передвижников. Стасов указывает на существенные, с его точки зрения, недостатки картины, но он явно недооценивает значение этого произведения. Нельзя согласиться с его утверждениями, что «Репин не драматик, он не историк» и что для «картины из старой нашей истории время для нас, кажется, еще не пришло».
Седьмая выставка Товарищества имела большой успех. Крамской еще до ее открытия писал:….выставка… громовая, «…выставка блистательная. Это чорт знает что такое, еще в первый раз я радуюсь, радуюсь всеми нервами своего существа. Вот она настоящая-то, т. е. такая, какая она может быть, если мы захотим».«…Я убежден, после этой выставки ни Академии, ни кому следует — непоздоровится». («И. Е. Репин и И. Н. Крамской. Переписка». «Искусство», 1949, стр. 153 [1]). Перед картиной Вл. Маковского, сообщает Крамской Репину, «плачут, перед Вашей приходят в ужас» (V, 154). Крамской высоко оценивал картину Репина. Он по-иному подходил к ней, нежели Стасов. Если последний в своем обзоре, говоря о «Царевне Софье», заключает: «…когда приступит снова г. Репин к своему настоящему делу, когда он даст нам еще одно совершенное создание, вроде „Бурлаков“,?», — то Крамской, наоборот, пишет Репину: «Я очень был тронут Вашей картиной. После „Бурлаков“ это наиболее значительное произведение. Даже больше, — я думаю, что эта картина еще лучше. Софья производит впечатление запертой в железную клетку тигрицы…» («И. Н. Крамской. Письма», т. 11, Изогиз, 1937, стр. 171 [2]). «Крепитесь! — писал он Репину. — Вы переживаете нехорошее время: чуть не вся критика против Вас, но это ничего. Вы правы (по-моему)!» (V, 154).