Как полагают, художник Каваи Гёкудо нашел золотую середину не только между западной и восточной живописью, но и между стилями школ Киото и Токио, новаторством и традицией. Он был поздним ребенком в семье зажиточного землевладельца, жившей в маленькой деревне. Отец Каваи занимался разведением орхидей, сочинением хайку и являлся мастером чайной церемонии. Когда мальчику исполнилось 8 лет, семья оказалась вынуждена продать собственность и уехать в город Гифу, там Гёкудо открыли художественный магазин. Мать будущего творца, дочь самурая, управляла магазином, пока его отец предавался своим интеллектуальным занятиям. Довольно рано выразительные рисунки мальчика привлекли внимание его близких. Благодаря прогулкам в горах с отцом Каваи не просто полюбил природу, но и ощутил глубокую силу ее эмоционального воздействия.
Поэтично и вместе с тем с достоверностью Гёкудо воспроизводил неспешный, размеренный крестьянский быт, находя красоту и глубокий смысл в сценах повседневной жизни людей из отдаленных горных деревушек. Он соотносил свои непосредственные впечатления с традиционными образами японской культуры, вошедшими в сознание этого народа с глубочайшей древности, например весенним дождем и зацветающими горными вишнями. Слабо видные за потоками воды деревья с еще только проклевывающимися листиками, поле с зеленеющим луком, водяное колесо, фигурки крестьян под зонтиками с потрясающей убедительностью выражают ощущения художника: «Я чувствую пространство в звуке водяных струй».
Уэмура Сёэн — первая женщина-художник в истории современной Японии. Она обратилась к жанру бидзинга — изображению красавиц.
Традиционное представление о женской красоте в Японии, как известно, включало светлую кожу, густые волосы, изысканную одежду, состоящую из нескольких надетых друг на друга кимоно, цвет и рисунок которых подбирался в соответствии с сезоном, обстоятельствами, настроением и мог заключать зашифрованное в символике изображений послание. Все это — в знаменитых на весь мир гравюрах Китагавы Утамаро, Тории Киёнаги и многих других мастеров, изображавших, как правило, знаменитых куртизанок. Художница была также внимательна к составляющим красоты, порой не только тщательно прописывая рисунок кимоно своих героинь, но и включая натуральные ткани с тем же рисунком в оформление свитка.
К чему или к кому относится название данной композиции? К медленно падающим хлопьям снега или к таким хрупким красавицам с набеленными лицами, приучившим себя к плавным изысканным движениям, тщетно защищающимся большими бумажными зонтами? Это решать зрителю. Сёэн же еще раз подчеркивает совершенство этой своеобразной, искусственно культивируемой, утонченно женственной красоты, написав свою работу в самый разгар Второй мировой войны.
Другая великая красавица Китая изображена Ясида Юкихико царственной, но словно чем-то обиженной. Согласно легенде, именно ее грустное музицирование заставило стаю гусей забыться и перестать махать крыльями.
Судьба девушки не была безоблачной. Император выбирал наложниц по всей стране по их портретам, а Чжаоцзюнь отказалась давать взятку придворному художнику, поэтому оказалась нарисована весьма заурядной. Правитель не обратил на нее внимания. Когда предводитель кочевых племен, часто воевавших с Китаем, в знак заключения мира попросил разрешения породниться с императором, последний не хотел отдавать варвару в жены принцессу и приказал подобрать самую неказистую девушку — Ван Чжаоцзюнь. По другой версии, она сама согласилась уехать на север. Лишь увидев красавицу, правитель пожалел о своем решении, но было поздно. История на этом не завершилась. Она убедила своего супруга сохранить мир с Китаем (он продлился более полувека) и распространяла китайскую культуру на территории Сюнну.
Даже ничего не зная о Тоганоо, зритель погружается в глубокую тишину и гармонию этих «заколдованных мест». Морозный воздух сковал леса и холмы, иней придал хвое сосен голубоватый оттенок, замерли звуки, исчезли запахи, остыли чувства, природа пребывает в покое.
Это место в Японии славится красотой осенней листвы и считается идеальным для аскезы и уединения. Неслучайно здесь на протяжении двенадцати веков существуют буддийские храмы. Один из них — Кодзандзи (храм Высокой Горы), построенный в VIII столетии, знаменит первыми в Японии плантациями чая, который в XIII веке стал выращивать здесь, у подножия горы Такао, монах Мёэ, немало сделавший для распространения напитка в стране. До сих пор в этом месте существует маленькая плантация с табличкой «Самый первый чай». Портрет Мёэ работы Энитибо Дзёнина, как считается, подтолкнул Ван Гога к написанию автопортрета в образе дзенского монаха.