Характерный образец мышления бояр двоичными противопоставлениями представлен также в стихе: «Уже пала хула на хвалу; уже насела неволя на волю; уже низринулся Див на Землю». И хула, и неволя, и Див вводятся таким образом в содержание кручины бояр. Они не говорят, что конкретно имеют в виду под Хулой или под Хвалой. Несомненно, однако, что Хула относится к Тьме, а Хвала — к Свету, и что сфера Света сокращается, а сфера Тьмы расширяется. Таков же общий смысл оппозиций Неволя — Воля, и Див — Земля. Мысль бояр в том, что нашествия половцев означали для Русского государства распространение и усиление Тьмы, сужение и умаление Света.
Оппозиция Див — Земля заслуживает отдельного рассмотрения. Дивь, или Див трижды энергично выступает на стороне половцев, и всякий раз в образе сверхъестественного существа. Вначале он «кличет» с вершин деревьев, предупреждая Степь о вторжении врагов, и зорко следит за их продвижением по Половецкой земле. Видимо, Див умел летать и, возможно, представлялся русичам птицеподобным существом, поскольку обитал на деревьях. Он действует ночью, что даёт основание считать его одним из демонов Тьмы. Див накликает на русичей беду, а затем усугубляет её, «набрасываясь на землю», т. е. сверху стремительно атакуя её. Тут под «землёй» бояре, может быть, имели в виду Мать Сыру Землю, которая почиталась на Руси как божество плодородия и земной растительной силы. Пожалуй, оправданно так понимать оппозицию Див — Земля, ибо тогда обе её части становятся однотипными мифологическими образами. Тогда стих «уже връжеся дивь на землю» означает, что в «буйстве» степняков бояре видят проявление «буйства» космогонических сил Тьмы против сил Света.
На мой взгляд, семантической параллелью к символу «Род Гепардов» и противопоставлениям «Хула на Хвалу», «Неволя на Волю», «Див на Землю» являются символ «Крупный Жемчуг на Грудь» и символическая картина разбоя Серых Ворон под Киевом. Структурно все эти образы построены на основе двоичного противопоставления «Свое — Чужое», которое в большинстве случаев получило и одинаковое синтаксическое строение («Жемчуг на Грудь», «Див на Землю» и т. д.). Такой же общий смысл, что в перечисленных символах, имеет строфа «И застонал, братья, Киев от горя, а Чернигов — от набегов…» и т. д., кончая стихом «…дань по белкё берут со двора». Но есть и различие. Поэт от своего имени с болью говорит о междоусобных войнах, —• и только тогда становятся понятны страшный масштаб бед, обрушившихся на Русь, и огромная тревога за её судьбу. Бояре же, по–видимому, не считают бедой межкняжеские раздоры, а потому и не замечают их, что опасно сужает социальный и исторический горизонт их мировоззрения. Бояре не видят важнейшей причины, предопределившей разгром Игорева войска. В этом состоит принципиальное отличие авторского и боярского понимания политической обстановки на Руси. В этом же — различие между логикой «Сна Святослава» и логикой боярской речи.
Противоборство космических и земных сил складывается, как полагают бояре, в пользу Тьмы–Дива–степняков, потому‑то в их стане звучит Песня Готских Дев, там радость и мечты о новых победах, а на Руси «уже нет никакого веселия». Песня Готских Дев — песня о нашествиях половцев, о захвате русских богатств, о возвращении давних счастливых времён, когда были одержаны блистательные победы над предками русичей, антами, и о сладкой мести за прошлые позорные поражения, например, за пленение хана Шаруканя, деда Кончака. Эта песня звучит для Соколов–князей похоронным плачем, тоской–кручиной и унынием, а для Лебедей (половецких ханов) она — сладчайшая песнь об их победе.
Символом «Песня Готских Дев» завершается речь бояр: в ней их вывод из трагедии на Каяле. Вывод куцый — в нём нет мысли о том, что же надо делать теперь. Они начали речь с констатации подавляющей силы кручины и закончили тем же. Сознание бояр замкнуто в кругу мифологического восприятия времени, а потому и речь их заканчивается выражением покорности своей участи. Тем самым дан ответ на вопрос, который мы поставили ранее: кручина полонила их ум, а не ум Киевского князя.
В мышлении и языке бояр отчётливо видны три взаимодействующих начала — мифологическое, эпическое и символическое.