Чарльз Стросс
Художественный свист
В октябре, прибыв в Орландо, я остановился в одном из тех больших, безликих конференц-отелей. DARPA, подразделение Пентагона, пестующее безумную науку в её самых спекулятивных формах, организовало конференцию для мозгового штурма на тему проекта «Через сто лет к звёздам», чтобы выяснить, какие исследования позволят надеяться, что постройка межзвёздного космического корабля начнётся хотя бы в двадцать втором веке, — и зачем-то пригласило ораву фантастов со всего мира. Неясно, на кой Пентагону космический корабль, но я был рад за чужой счёт прогуляться в Орландо, толкнуть речь на конференции и поразглагольствовать на эту тему с точки зрения твёрдой НФ.
А конференция, вопреки моим — и не только — ожиданиям удалась на славу. Информации, казалось, нет конца и края — только спроси. Попытка усвоить всё напоминала попытку напиться из брандспойта. Оказывается, мы многого не знаем о том, как строить космические корабли, однако и знаем немало, и энтузиасты обрели неоценимую возможность наладить новые связи.
Как всегда, много любопытного происходило в кулуарах: внутри небольших кучек людей у бара при бассейне, за столом в близлежащем ресторанчике. С тобой заговаривают интересные собеседники, угощают пивом, и оглянуться не успеваешь, как уже завербован в какой-нибудь мозговой трест под эгидой DARPA или просыпаешься с похмелья в северокорейском трудовом лагере и проводишь там следующие два года, наставляя сына Великого Кормчего, которого папенька желает видеть нобелевским лауреатом по литературе.
Со мной такого, к счастью, не случилось, но на кое-что я стал глядеть по-новому. Например, после одной беседы воскресным вечером у бассейна.
Наш конференц-центр мог похвастаться водными аттракционами курортного уровня. Здесь имелись не только джакузи, плавательный бассейн и водная горка, но и целая искусственная река длиной в четверть мили, по которой плывёшь на шине от грузовика, подталкиваемый водомётами и обливаемый фонтанами. Сырым и душным октябрьским вечером, после долгого дня, проведённого за разговорами об ионных двигателях на жидком индии и безнейтронных бор-протонных термоядерных реакторах именно здесь отдыхали, сплавляясь, поддатые учёные по ракетам. Скажем, брат-близнец Грегори Бенфорда — Джим.
Вы, наверно, знаете Грега Бенфорда, физика и автора твёрдой НФ, — он затмевал всех по этой части в восьмидесятых и до сих пор неустанно пишет романы и научные статьи, — но, возможно, не в курсе, что у него есть брат-близнец и что он патентованный учёный по ракетам. В 2011 Джим творил чудеса с микроволновыми парусами, а Грег на все лады превозносил практические приложения массы недавно рассекреченных русских исследований по ядерным ракетным двигателям.
— Они построили подземный испытательный комплекс под Семипалатинском — улавливать выхлопы. А потом их двигатель проработал почти пятьсот часов. Чуть не в тысячу раз дольше, чем удалось всему проекту NERVA, и всего за один запуск! Этот двигатель надёжен, безопасен, и для межпланетных путешествий — просто мечта!
Джим проплывал под одним из фонтанов, его шина медленно закружилась, и наши траектории, тяготеющие к разным сторонам реки, разошлись. Заинтригованный, я ударил по воде и догнал его.
— Но ведь нельзя просто взять и запустить в космос ядерный реактор? — спросил я, подгребая поближе. — Я про запуск «Кассини». Про антиядерные протесты.
Джим только отмахнулся.
— Это безопасно, как в банке. Речь ведь о безопасности? Доставляешь реакторное топливо частями в капсулах «Союза» или «Дракона», оборудованных системой аварийного спасения экипажа, а реактор заправляешь уже потом, на орбите. Нет, с ЯРД проблем нет. Не очень эффективны, но и не убьют. А вот эффективность ищи в другом месте. К сожалению, наша лучшая ракетная технология чересчур опасна.
— Насколько опасна?
Джим подмигнул.
— Я сведу тебя с Леонардом, — сказал он. Мы дрейфовали к коктейль-бару. — Он тебе всё расскажет.
Леонард Хансен (фамилия изменена) — загорелый учёный за семьдесят. В пятидесятые он, тогда студент магистратуры, занимался в Калифорнии и Нью-Мехико темой ракетных топлив под руководством Джона Кларка, а потом, как специалист по топливу, работал над различными ракетными программами. Сегодня он пенсионер и живёт во Флориде, но от дел не отошёл и за успехами в разработке ракетных топлив следит с большим интересом.
— Пойми одно: скорость ракеты — это скорость выхлопа, — объяснил он. — Её можно увеличить либо разогрев выхлоп, либо за счёт более лёгких частиц. В первом случае нужно закачать в него больше энергии. Поэтому в химических ракетах используются высокоэнергетические реагенты — топливо и окислитель.