У Рона больная спина. Я поднял парня на руки и отнёс обратно в кровать. Как пушинка лёгкий, худой, истощавший. Рон стал его раздевать. Я ушёл и через десять минут, получил сообщение на телефон от Уитни: «Принеси мне еду, пожалуйста». Догадка Стефани подтвердилась, парень хотел общения, осоловев в одиночестве.
Жанет подала мне разогретую в микроволновке тарелку с едой. Я зашёл к нему в комнату, положил тарелку на низкую кровать и сел на пол рядом. Уитни очень медленно сделал глубокий вдох, набрался сил, поднял телефон к глазам и прислал мне смс: «Спасибо». Мой номер был у него в контактах, Стефани помогла ему с этим. Мы немного побыли вместе, обмениваясь сообщениями, и я поднялся в свою комнату.
С тех пор он стал писать мне почти каждый день, интересуясь, где я и что делаю. Я подробно описывал. Через месяц я переехал в отдельные апартаменты в соседний Маунтин-Вью, поближе к телестудии. Жанет попросила больше не писать ему, поскольку переписка отнимает у него силы и стоит ему эмоций, которые беспокоят нервы и забирают энергию. И, видимо, удалила мой контакт из его телефона. Стратегия её лечения заключалась в том, чтобы полностью оградить его от общения и эмоций, избавить от любых усилий, требующих энергии и душевных затрат. Наше общение прекратилось.
Лишь спустя пять лет, я узнал, что Уитни жив, но теперь полностью парализован, его кормление происходит через трубочку. И вот буквально месяц назад на CNN появилась информация, что лаборатория Рона значительно продвинулась в исследованиях, и у людей с подобным синдромом появилась надежда на излечение. Рон дал большое интервью, о семье сделали репортаж.
Кто знает, быть может, мы ещё когда-нибудь увидимся, Уитни! И будем долго говорить обо всём в тенистом саду Рона. Держись!
Крис из коворкинга
Крис появился ниоткуда. Он прибыл в лабораторию за полночь. Словно приведение он слонялся по комнатам коворкинга и безмятежно уснул под утро на диванчике. Днём Крис отсыпается, а по ночам мастерит панели для солнечных батарей. Когда-нибудь всё вокруг будет на солнечной энергии, говорит Крис: «Это-то вы понимаете?».
Крис режет картонки на квадратики, проклеивает их плёнкой, наващивает провода. Обычно он восседает среди груды хламья и насвистывает что-нибудь из Чабби Чеккера. Над его головой вьётся дымок паяльника, чертежи на стенах над его столом содержат виды огромных плантаций, усеянных солнечными панелями.
Крис паркует свой байк рядом с кухней. На багажнике примотан верёвками целлулойдный мешок, в котором Крис спит, если судьба застаёт его ночью на улице. Его гитара увешана электроникой, разнообразные примочки и динамики издают неповторимый хрип в даунтауне по пятницам прямо рядом с сапожной мастерской на углу возле пиццерии.
Прохлаждающаяся публика не очень благодарна, медяков едва хватает на еду, но вряд ли что-либо заставит Криса вернуться домой в холодный Висконсин. Ведь вся его семья уже работает здесь рядом, в местечке под названием Моффет – за широким забором, в недрах ангаров НАСА, – так, по крайней мере, он всем часто говорит. Крис проверяет почту каждый день – приглашение на работу в НАСА должно вот-вот прийти. В это верят уже многие и таскают Крису кофе, пока он сосредоточенно режет картонки на квадратики.
Вчера Крис вытащил на улицу одно и своих творений – гравитационную световую линзу и выжег возле входа пядь сухого газона. На презентацию собралась небольшая толпа фанатов. Твиттер вёл прямую трансляцию. Подпалив попутно чей-то кроссовок, Крис обуглил своим гиперболоидом пару квоттеров на память дамам и удалился чертить новые схемы, прожаривая голый торс на парковке заднего двора. Ведь скоро не будет ничего вокруг кроме солнечной энергии, фолкс! Хоть это-то вы понимаете?
Новый байк
Всегда полезно приобретать свежие навыки. Так, например, в приятном во всех отношениях городке Маунтин-Вью в самом сердце Кремниевой долины я научился многим новым удивительным штукам, о которых раньше никогда и не задумывался. Я научился пристегивать велосипед, нанизывая на длинный корд велозамка оба колеса и седушку. Слава богу, мой третий байк имеет внутри седла специальное отверстие.
Третий байк за третью неделю. Байк в неделю! Теперь, глядя на свой велосипед, я подавляю чувства, которые могут меня с ним сроднить. Кто знает, увижу ли я его завтра? По крайней мере, вероятность этого не особо велика.
Первый байк я просто не пристегнул. Его увели той же ночью прямо с велопарковки респектабельного жилого комьюнити. Крушение иллюзий!
Приятель-американец, с которым у нас время от времени возникают разные рефлексивные дискуссии, почесав бороду, промежду прочим озадаченно заметил, что никогда раньше в своей жизни не слышал, чтобы кто-то на его памяти не пристегивал байк.