К сему прилагается чек на три тысячи долларов ($ 3000)…»
— Где? — завопил Фиш, отрывая взгляд от письма.
— Вот, — с несколько натянутой улыбкой сказал Дэйв и вынул из конверта розовый клочок бумаги. Отпечатанная красным надпись гласила: «РОВНО 3000 ДОЛЛАРОВ».
Фиш сжал в объятиях Дэйва, который тоже похлопал его по спине, а затем снова взглянул на письмо,
«…Каковой будет оплачен, как только дизайн будет выполнен и представлен на одобрение комиссии…»
— Выполнен? — растерянно переспросил Фиш. — Что это значит? Дэйв, что тут имеется в виду?..
— Когда он выполнит роспись на стене. Черт возьми, док, сказать не могу…
— Кто «он»?
— Ваш племянник, Джордж Уилмингтон. Понимаете — когда он сделает роспись…
Фиш охнул:
— Ч-черт. Видишь ли, Дэйв, дело-то вот в чем… Длинное лицо Дэйва еще сильнее вытянулось от уныния.
— Ах да. Боже мой, я даже не подумал. Вы имеете в виду, что Джордж еще не настолько оправился, чтобы рисовать?
Фиш скорбно покачал головой:
— Нет, мой мальчик. Ужасно жаль, Дэйв, но… — Он рассеянно сложил чек и сунул его в карман.
— Я думал… вы говорили… в том смысле, что это не очень серьезно…
Фиш продолжал качать головой:
— Выяснилось, что все идет куда хуже, чем ожидалось. Теперь даже нельзя сказать, сможет ли он вообще когда-нибудь рисовать.
— О Боже, док! — пораженно отозвался Дэйв.
— Да, такие дела. Такие случаи… доктора знают о них куда меньше, чем хотят тебе показать, Дэйв.
Тем временем Фиш продолжал сверлить глазами письмо, едва прислушиваясь к собственному голосу. «Будет оплачен, как только дизайн будет выполнен…».
— Послушай, — сказал он, прерывая сочувственное бормотание Дэйва. — Здесь ведь не говорится, кто должен его выполнить, так? Видишь вот здесь? Сказано: «как только дизайн будет выполнен».
— Стаканчик воды, пожалуйста, — позвал другой посетитель.
— Сию секунду, сэр. Знаете, док, по-моему, это идея. — Он боком отходил вдоль стойки, продолжая говорить: — Видите ли, расчертить по масштабу и сделать настоящую роспись смог бы любой — в смысле, любой толковый художник. Черт возьми, думаю, я могу и сам это сделать — если только Джордж не против. И если все уладить с комиссией… Что ж, для меня это совсем неплохая перспектива. — Он поставил перед посетителем стакан, не глядя вытер стойку и вернулся.
Фиш согнулся над стойкой, вороша бороду и хмурясь. «Уилмингтон» — всего лишь фамилия. Дэйв может взять на себя эту роль, может не взять, и, с одной стороны, это даже хорошо, потому что тогда сам Фиш останется за кадром. Но, черт побери, если все сойдет, тогда Дэйв действительно станет Уилмингтоном, и вполне возможно, что он захочет распоряжаться по своему собственному…
— Послушай, Дэйв, — спросил он, — а ты и вправду хороший художник?
— Право, док, вы ставите меня в неудобное положение… Но ведь им всё-таки понравилось, как я представил дизайн, разве не так? Знаете, я там использовал цветовую гамму из густо-лазурного и светло-желтого с примесью розового, чтобы сделать рисунок… радостным, что ли. И ей-богу, если у меня получилось на бумаге, я вполне мог бы сделать это и на стене.
— Идет! — с жаром согласился Фиш и похлопал Дэйва по плечу. — Джордж еще ничего не знает, но уверен — он уже нашел себе славного помощника!
Стройная девичья фигура внезапно выросла перед Фишем из-за кадки с пальмой.
— Мистер Уилмингтон? Не могли бы вы уделить мне немного времени?..
Фиш замешкался и потянулся привычным жестом к подбородку, хотя бороду он сбрил уже больше года назад. Без бороды он чувствовал себя несколько незащищенным, и лицо начинало дергаться, когда Фиша, как сейчас, заставали врасплох.
— Уфф, ну да, мисс…
— Норма Джонсон. Мы не знакомы, но у меня тут несколько рисунков…
С собой у Нормы была большая черная папка на ленточках. Фиш сел рядом с девушкой и стал разглядывать рисунки. Вроде бы ничего, но какие-то скуповатые — вроде тех, что с помощью машины производил он сам. На самом деле Фишу нравились рисунки с какой-нибудь изюминкой, как у Нормана Рокуэлла, но, когда он однажды настроил машину на что-то подобное, агент — самый первый, тот гнусный проходимец Кониолли — заверил его, что на «жанровую продукцию» нет спроса.
Пальцы девушки подрагивали. Очень стройная и бледная брюнетка с большими выразительными глазами. Наконец Норма перевернула последний рисунок.