Местный кузнец сомневался в ее способностях, когда нанимал для работы. Клиенты Брайер редко верили в то, что она оправдывала свою репутацию, когда видели ее заляпанные руки и скромную одежду.
– Я слышал весьма противоречивые вещи о тебе и твоей… профессии, но ты выглядишь слишком уж юной, – сказал кузнец во время их тайной встречи в кузнице неделю назад. – Ты, правда, можешь помочь?
– Скорее всего, – Брайер откинула от лица свои темные длинные волосы, готовясь броситься бежать при любом намеке на то, что это западня. С подобным она сталкивалась уже не в первый раз. – Я слышала, вы хотите проклясть господина Уинтона.
– Да, да, торговца. Я потратил пять недель на чертовы доспехи по его заказу, а он отказался заплатить справедливую цену. Он заявил, что доспехи недостаточно изящно украшены. А ведь мне детей нужно кормить.
– Вы ходили к шерифу?
– К этому бездельнику? – кузнец сплюнул в кучу пыли рядом с наковальней. – Они с Уинтоном близкие друзья.
Брайер достала из сумки кисть из конского волоса и стала крутить ее между пальцами, ворс щекотал ее влажную ладонь.
– Где сейчас находятся доспехи?
– Они выставлены в особняке лорда Бардена, – кузнец с опаской покосился на кисть. – Уинтон утверждал, что они гроша ломаного не стоят, а потом лично преподнес их его светлости в качестве чертова подарка. А я теперь без денег и без стали.
– И вы хотите отомстить?
Кузнец бросил взгляд в сторону ярко освещенной летним солнцем дорожки, ведущую к кузнице, и понизил голос:
– Это не просто ради меня, понимаешь. У меня есть дочки. Я хочу показать им, что мы не должны позволять богатым мерзавцам издеваться над нами. Пусть не думают, что это им сойдет с рук.
Брайер обратила внимание на потертые брюки кузнеца и его залатанные сапоги. На двери кузницы висел венок из полевых цветов, лепестки которых увядали от жары. Брайер представила себе маленьких девчушек, которые рвали цветы и неуклюже сплетали их вместе, чтобы украсить рабочее место отца. Дочки кузнеца зимой будут недоедать из-за жадности Уинтона. Брайер любила браться за работу, которая помогала обычным людям если не добиться справедливости, то, по крайней мере, воздать обидчикам по заслугам.
Брайер заложила кисточку за ухо и протянула кузнецу руку:
– Договорились. Расскажите мне про дом господина Уинтона.
Кузнец поведал о том, что особняк расположен на просторном участке прямо у Чистого леса. Дом был высотой в два этажа, венчался дорогой глиняной черепицей и имел окна из прозрачного стекла. И, судя по всему, приставным лестницам рядом с ним было не место.
С каждой минутой сидеть на клене становилось все менее и менее удобно. Брайер переключилась с голубой смальты на малахитово-зеленую и начала добавлять лозы к изображению. Она обвивала ими нарисованный дом, делая их толстыми, как ветви плюща, и добавляя по всей длине яркие цветы в ключевых точках. Проклятие сделает так, что смола, защищающая дом от влаги, начнет медленно разрушаться. В самые холодные зимние месяцы крыша станет течь, и ветер будет завывать в щели. Благодаря Брайер господин Уинтон получил по заслугам, хотя тот и никогда не узнает, что все его беды были результатом его же неблагочестивых поступков.
Брайер гордилась утонченным коварством проклятия, но на прорисовку перепутанных лоз уходило слишком много времени. Ей нужно было подготовить более простой в исполнении дизайн. Руки девушки болели, опираясь о крышу, а расстояние между деревом и стеной, казалось, увеличивалось с каждым мазком. Брайер начала потеть, отчего кисть то и дело норовила выскользнуть у нее из пальцев.
Взяв перерыв, чтобы открыть баночку с желтой охрой, Брайер заметила какое-то движение краем глаза и замерла. Кто-то был здесь.
Нет. Только не сейчас. Она задержала дыхание, борясь с невыносимым желанием броситься наутек. Ее ни в коем случае не должны были поймать, но она также не могла позволить себе оставить проклятие незавершенным. Без последнего штриха маленький рисунок под черепицей будет не более чем миленькой картинкой.
Брайер выглянула из-за густой кленовой листвы, боясь даже глазом моргнуть. Засаженная травой лужайка между особняком и лесом была пустынна, если не считать надвигающиеся послеполуденные тени. Тем не менее, Брайер чувствовала, что за ней кто-то наблюдает.
В конюшне фыркнула лошадь, на деревьях трещали сороки, но больше Брайер не приметила никаких других движений и звуков.