Спешу сообщить моим дорогим читателям о невероятном приключении, произошедшем с одним, достаточно известным в определенных кругах нотариусе, имеющим собственную контору на Батлер-стрит, в Северном Ричмонде — районе нашего прекрасного города.
Владелец морского прогулочного катера, организовывающий туристические туры, на остров Тасмания, вчерашним днем возвращался с острова на материк, проплывая мимо довольно известного всем местным жителям острова Себастьяна — отшельника долгое время жившего на этом клочке суши. По просьбе туристов, он пристал к старой пристани этого острова и показал находящимся на катере людям местные достопримечательности.
К его, и не только его, огромному удивлению, стоило только приоткрыть дверь, ведущую в часовню, когда-то построенную отшельником, как там обнаружился стоящий на коленях сильно исхудавший человек, истово читающий очередную молитву обращаясь к господу богу. Едва увидев вошедших в часовню людей, он воскликнул славословия в честь Христа-Спасителя, и добавив слова о том, что тот услышал его молитвы и в тот же момент, потерял сознание.
Разумеется, мужчина был тут же эвакуирован, доставлен в клинику, где спустя сутки придя в себя, рассказал следующую историю: В один из дней, примерно неделю назад, очередной клиент, выходя из его конторы, споткнулся о порог, и ударившись головой, потерял сознание. Нотариус, как благородный человек, тут же поспешил ему на помощь, но стоило только выбежать за порог, как он почувствовал небольшой удар, и в тот же миг, осознал себя, стоящим на коленях перед огромным распятием, выложенным на стене той самой часовни, где и был позже обнаружен. А в его голове, при перемещении, прозвучал громоподобный глас божий, говорящий о том, что он наказан за свои греховные проступки, мощенничество, и лжесвидетельства, и только горячая молитва обращенная господу, способна поставить его на путь истинный и вернуть обратно к людям.
Сейчас мистер Хопкинс проходил лечение в обители святой Марии Магдалены, и готов в любое время поделиться своей историей с любым желающим. А полиция Мельбурна, начала расследование касающееся некоторых дел связаннных с подделкой документов и подписей, ранее удостоверенным вышеназванным нотариусом.
Как говорится: Чистосердечное признание, облегчает вашу свовесть, но…
Примерно спустя неделю, после всех описываемых выше событий, ко мне заявились, полицейские, и задали несколько вопросов. Впрочем, все они были заданы, предельно вежливо, и без какого-либо намека или подозрения. Как оказалось, из приюта святого Патрика исчез письмоводитель, занимающийся оформлением документов, и приемом пожертвований. В связи с этим и были заданы вопросы, потому что я был одним из последних, кто с ним контактировал. Ничего не скрывая от стражей правопорядка, я рассказал, что действительно посещал, приют, с целью внести небольшое пожертвование, для детей сирот там находящихся.
Мистер Холмс, принял у меня чек на пять тысяч Австралийских фунтов, но выдать бумагу сразу же не смог, потому что по его словам, директора, у которого находилась печать, не было в тот момент на месте. Но он твердо пообещал, что в течении получаса выправит необходимые документы, о моем пожертвовании и тот час мне их вручит.
Мне не хотелось ожидать выправления документов, в офисе приюта, и потому я предложил мистеру Холмсу, завершить наши дела в небольшом ресторанчике, расположенном на крыше Торгового Центра в деловой части города, на что он сразу же согласился. Через примерно полчаса или чуть позже, он появился там, вручил мне расписку в обмен на чек, после чего мы пообедав, разошлись в разные стороны.
Рассказав все это, я предъявил полицейским расписку, полученную от письмоводителя, и показал корешок чековой книжки, указывающей на то, что чек был действительно мною выдан. Звонок в местный банк, подтвердил выдачу и получение наличных по этому чеку. Кто именно получал наличные, кассир не запомнил, из-за большого наплыва народа в тот день.
Сняв с меня эти показания, полицейские откланялись, а я задумался о том, что пора бы уехать из Австралии, куда-нибудь в другое место. И дело вовсе не в том, что я опасался предъявления каких-либо претензий, к моей персоне. Нет. Я был абсолютно чист перед законом. Больше меня смущало то, сто Яна сейчас носила имя умершей более года назад девочки из приюта. Об этом наверняка все забыли, но кто знает, вдруг это имя попадет кому-то на глаза, и этот кто-то вдруг вспомнит прежнюю владелицу этого имени и сопоставит факты. Случай, разумеется, маловероятный, но, лучше поберечься. Конечно, Яна пока еще не до конца освоилась с английским языком, но при желании продолжить его изучение можно и в любом другом месте. И потому дождавшись ее появления, я задал ей вопрос: