Фантасмагорическое сновидение оборвалось, и Эрнест в хладном поту проснулся.
Рисунок шестой. Художественное откровение
– Если кто-то что-то включил, значит это что-то можно выключить. – твердил нищий бродяга, безутешными всепоглощающими зерцалами своей души призывая прохожих к покаянию, проповедуя о приближении Царствия Небесного. – Братья и сестры, не выключайте лучезарный свет душ ваших. Светильники мои вы родные, не тратьте понапрасну отмеренное от начала времен время свое, пустое и греховное не употребляйте, отвергайте всякое посрамление жизни вечной. – затем он переменил точечный радиус обращения. – Улыбнитесь, господин, вам ли печалиться когда рядом с вами столь дивное создание, что девой подобает величать. – с таким нехитрым напутствием он прильнул к паре, к Адриану и Эмме, кои мирно шли к дому неизвестного художника. Однако пророчествующий юродивый скоро отстал от них, вновь принявшись за одобрительные восклицания.
Адриан идя вдоль просторной улицы, кажется, последовал наивному совету нищего, но девушка не заметила на его лице столь тусклый луч светлой улыбки. Но словно белоснежная яхта, плывя по плоским волнам, с легким трепетанием платья на ветру, она двигалась вслед за дворецким, столь юным, что поверить в правдивость оглашенной им должности было затруднительно. Однако, она, когда им навстречу начали попадаться отдельные торопящиеся люди, в почти уединенной тишине, начала разговор на отвлеченную тему. На самом же деле в планы Эммы входило выведать у него больше разноплановой информации, а именно: узнать каков сопровождающий ее человек, какова его не подставная, а истинная роль.
– Многие прогнозируют и даже пророчат скорый конец света. Вы верите им, или сомневаетесь?
Джентльмен несколько замешкался с ответом.
– Массовая истерия мне не к лицу. Я, к вашему сведению, не психолог, потому не стану цинично рассуждать о всевозможных неврозах, о неуверенности, о возложении ответственности на неопровержимый авторитет личности либо книги. Такими общедоступными терминами ученые хотят сломить систему системой, и в том их главное архаичное заблуждение. Вдобавок они постоянно твердят, что каждый человек мыслит отдельно, индивидуально, но при этом неопровержимом факте они создают своды математических правил и формул, и тому подобные штампы диаграммы, которые сводят человечество в одинаково мыслящую толпу. Разве вы не видите здесь явное противоречие? – незнакомец чуть повел плечами. – Просто есть те, кому легче жить, будучи опоясанными ущербными рамками, а кто-то еще сопротивляется сооружению смысловых баррикад. И конец света в скором времени может действительно наступить, если мы не перестанем совершать беззакония. Мне думается, именно о том говорил тот мудрый странник.
Эмма начала задушевно протестовать, как бы нежно подтрунивая над собеседником.
– Ошибиться может каждый, даже лауреат нобелевской премии. Но не кажется ли вам, что под апокалипсисом подразумевается личная смерть, неминуемая для каждого человека. Вот только отмеренное нам время жизни неведомо, потому мы так боимся, прогнозируя объективные и субъективные опасности.
– Я так не думаю. С рождения Спасителя, Сына Божия, началась новая эра человечества, посему в прошлое канул ветхий человек, однако много мудрых поучений есть и в Ветхом Завете, всё же многие поступки, описанные там, нам уже не видятся должными и снисходительными. Иисус Христос есть второй Адам, и мы буквально заново родились, мы, словно воскресаем, изведав Его учение. Посему я думаю, что апокалипсис это конец всего греховного. Но к тому страшному времени необходимо готовиться с малых лет, дабы вместить в свою чистую душу благодать веры и дабы восставшее тело смогло вновь вместить возвеличенную душу, ведь оскверненное тело не вытерпит столь яркое свечение, насколько и душа не в силах находиться в испещренном пороком теле. Больше всего на свете я боюсь одиночества. Ведь я вижу будто наяву: вот все люди подходят к Христу под благословление и они все в белых одеждах идут жить в Райский Храм, а я, ощущая свое горестное падение, не вижу себя среди них. Сколь оказывается я низок. Обрести бы мне в тот миг надежду. – Адриан говорил спокойно, но нервно, чувствуя, как произносит нечто сокровенное. – Вот таким образом написана картина страшного суда на моей душе. Таким образом я представляю.