– Зрительно я был поражен увиденным, а когда приблизился к нарисованной Эмме, то тона явственно показалась мне настоящей, представилась живой… или (Боже упаси) мертвой. Я различал ее со всею точностью, и то было не объемное изображение, а настоящая плоть. Ее белокурые волосы шевелились в такт с колыханием складок платья, аромат французских духов витал всюду и везде, растворяясь в молекулах воды. Я, кажется, даже прикоснулся к ней.
– Прикоснулись к рисунку? – недоуменно переспросил Чарльз Одри.
– Прошу, не смейтесь надо мной. Я сам толком не пойму, что на меня тогда нашло. – здесь юноша несколько помрачнел. – Но послушайте меня, Чарльз. Прыгнув, я практически утонул, я не мог и не хотел вздохнуть, поскольку завороженный обретением Эммы, я готов был остаться на дне фонтана, я желал умереть там с нею. И это действительно страшно. И только ваш голос вернул меня обратно в реальность, я словно проснулся, покинув сладкое забытье, и вынырнул в последнюю роковую секунду.
Тут детектив опрокинулся назад, отчего несколько вертикальных прутьев спинки стула заскрипели. Задумавшись над вышеописанным событием, свидетелем коего он был совсем недавно, не предавши той сцене особенного значения, он приметил, что во время повествования в глазах юноши отчетливо читался страх пережитого ужаса, впрочем, и после веянья драматизма сохранились некоторые пугливые морщинки на юном лице сказителя.
– Это не гипноз, ведь нарисованная Эмма не показалась мне иллюзорно живой. Я не прыгнул спасать девушку, по веской причине своей пожилой немощности, вдобавок одна деталь меня крайне смутила, а именно: ее платье колыхалось, но сама она не двигалась с места ни на сантиметр. Затем я попросил у прохожего джентльмена трость, и он с радостью одолжил мне ее, однако тот огорчился, видя, как я начал что-то выуживать ею в фонтане. Повозив по дну и коснувшись до искомого изображения, я осознал по характерному стуку, что это всего-навсего рисунок, в сущности реальный, но несущественно плоский. Видимо тогда произошло некое смешение или смещение пространств, искажение видимости, обратная зеркальность. Находясь вдали от перспективы, мы ощущаем парадоксальность, чувствуем форму и в то же время плоскость, объединяя реальность и потустороннее в единое целое. И только когда непосредственно соприкасаешься со сверхъестественной картиной, то невольно погружаешься в вымышленный мир Художника похитившего леди Эмму. Поэтому он сотворил это настоящее неподдельное волшебство, продемонстрированное целенаправленно пред нами, для него важными зрителями. – детектив на минуту отвлекся на богословские мысли. – Впрочем, и наш мир выдуман и создан Творцом, в коем мы живем и по исходу из тела, возвращаемся душой на Небеса.
– И что Томас Свит, говорит по этому поводу? – спросил Эрнест.
– Что тут можно пояснить. По-моему уже всё сказано. – он предостерегающе сморщил складки массивного лба. – Вы, Эрнест, в большой опасности. Видя в вас, пускай неопытного, но соперника, Художник не остановится на достигнутом, не окончит свои чудные махинации, покуда не сживет вас со свету. Если мы не отыщем его логово раньше попаданий в нас его нестандартных выпадов, то нас ожидают проблемы далекие от нормальной жизни. – проговорил Чарльз Одри вкрадчиво и дословно вызволяя свои разумные мысли. – Отрекшись от общепринятых правил, Художник наполнил иллюзию жизнью, одушевил жизнь грезами. – тут Чарльз вновь увлекся сторонней темой. – Точно также произошло, когда ученые археологи отыскали кости драконов всегда живших с людьми и истребленные практически полностью во времена рыцарства средневековья, хотя полагаю, некоторые особи живут и поныне в глубинных водах. (Впрочем, и сейчас многие виды животных искореняются, истребляются из-за шкур или рогов). И эти самые драконы известны по всему миру, в Китае, Европе, Америке, этих самых драконов дерзновенно назвали динозаврами якобы некогда живших несколько миллионов лет назад. Это конечно обман, который одухотворили наукой, и, к сожалению, это картонное чудовище безумного профессора пугает малых детей за ученическими партами. Жаль, мы больше не исчисляем года от Сотворения мира, зато забавно получается, когда те же самые атеисты празднуют наступление нового года от Рождества Христова. Этим я хочу подчеркнуть, что не надо верить в правдивость видимой неправды лишенной истинной веры. Помните историю о старце и ангеле?
– Нет, кажется, я не могу припомнить такую историю.