Но посмотрите, насколько невежественные студенты дорожат своим социальным местом, отчего они готовы согласиться с любым злом. Они не слушают свою совесть и забывают этику, ради чего, ради куска бумаги, ради дрянного бесполезного диплома. Они соглашаются с насилием души, чтобы в итоге оказаться больными со справкой освобождающей их от духовной жизни. Они смиряются для собственной выгоды. И гнусные преподаватели, видя угодливое потворство своих студентов, пользуются тем слабохарактерным компромиссом, отчего гордыня преподавателей возрастает до немыслимых пределов пароксизма.
Я хотел прочувствовать в университете творчества – мудрую духовность, а не мирскую приземленность, мечтал встретить девственных творцов, а не злорадных копиистов. Но я не отыскал ни то ни другое. Я хотел познакомиться с вечно творящими совестливыми безумцами, хотел подружиться с подобными яркими личностями, но нигде не нашел их. Я видел обычных людей, которые просто рисуют ради красной отметки в аттестате. Где те юродивые сумасшедшие, где интеллигентные изгои общества, где пророки добродетелей, бунтари противостоящие неправде и злу. Вокруг меня лишь веселящиеся молодые люди, коих волнуют лишь половые отношения, кутеж, курение и выпивка, спорт, деньги. Где великие замыслы, где протесты против рационалистов и властей. Где люди, мирно выступающие против войны и насилия, где монахи в мирских одеждах проповедующие целомудрие, своею жизнью показывающие должное девство.
Разочарование овладело мною, когда я познал одиночество гения.
Преподаватель по скульптуре был настолько тщеславно горд, что мог бесцеремонно подойти и испортить работу студента. И вот однажды когда я уже заканчивал маску гипсового лица, он ехидно подкрался ко мне, отодвинул меня в сторону и, взяв нож, отсек у скульптуры нос, уши, щеки, губы, глаза, в общем, осквернил весь мой труд, без спроса, без разрешения, без объяснений. Тогда я прекратил с ним всякое общение, я стал укрывать от его посягательства свою работу, защищал, и он не мог более поступиться ко мне. Скульптор сразу же ребячески пожаловался декану университета, а тот лишь недоуменно развел руками, ведь у всякого ученика есть право игнорировать преподавателя, хотя это и явный нонсенс. В ответ престарелый сумасброд лишил меня оценок. И когда я спросил, а есть ли еще один скульптор для оценки моих работ, мне ответили – нет, он у нас один, что означает – он властвует единолично. Я оказался в безвыходной ситуации. Однако я показал своим мятежным поступком, что не все студенты будут приклоняться пред тем тираном, ради зачета, ради похвалы. Я больно кольнул его гордость, и он, уподобившись обидчивому юноше, решил ответить мне лишением внимания.
Теперь я точно знаю, что старость и седины нисколько не прибавляют ума человеку.
Я на протяжении всего учебного года протестовал как истинно молодой человек, ведь юность это и есть протест. Смиряться с ложью и злом не я желал. Мне безразличны были материальные дипломы и успехи, ибо я стремился к иным душевным высотам, я будил людей от морального сна. Но вскоре я устал быть одиноким романтичным рыцарем, устал в полнейшем одиночестве бороться с теми зрелыми циниками преподавателями и с той саркастичной толпой студентов. Я устал смотреть на их поклонение пред идолом порока, который прикрывается искусством как якобы чем-то духовным. Но витал над тою бездною лишь один дух, и им был я.
Адриан окончил свою продолжительную речь, поскольку стало явственно видно, насколько его тревожит сей тема, бередит навсегда ушедшее прошлое, всё то, что осталось в невозвратном забытье. Вот только беспокойство не покидает с годами юное сердце праведного бунтаря. Он, учась, желал учить других, но стал впоследствии изгоем, ведь мысли его были светлы, а мрак не приемлет свет. Всеми отверженный, ныне он вдали от той маскарадной суеты, ныне он предается творению, и может быть, именно его творение явит заблудшим людям благую истину.
– Очень проникновенно. Спасибо. – лишь смогла вымолвить пораженная Эмма.
– Спасибо вам за оказанное мне внимание. А знаете ли вы происхождение сего слова благодарности? Спаси Бог – вот что такое спасибо, только представьте, сколько людей просят для ближнего спасения у Господа, не подозревая о том благодеянье. Простите меня за излишнюю откровенность. Я не невинен подобно ребенку, но невинен приближенно и отдаленно одновременно. Я не смею громогласно преподавать невинность, ту телесную и душевную чистоту, по причине своей врожденной слабости. Однако творчеством вполне позволительно мне славить добродетели. К сожалению люди, видят иное понимание жизни, они не приемлют мою жизнь, ведь я счастьем несчастен. А они хотят быть счастливы несчастьем, потому губят свои души удовольствиями, а я кротко взираю на них не осуждая и не находя слов ради оправдания их поступков. Таков их вольный выбор, другой выбор совершил я. И вы выбирайте, Эмма, какие врата избрать, узкие иль широкие.