Жаль, что гений демонстрирует зрителям только чертежи своих замыслов, либо только мысленно источает высоту своей словесности. А люди в ответ лишь крутят пальцем у виска и громко хохочут. “Это невозможно” – звучит насмешкой их приговор, ибо талант гения противоречит академии той мачехе всех наук.
Ценители искусства, сомневаясь монотонно, видят глыбу мрамора, такую огромную и неподъемную пред их очами, либо всего лишь камень, который пылью станет из-под резца творца. Минут зимы, занавес спадет с чудесного творенья, и зритель ахнет, смахивая с очей умиления слезу. И тогда восхищенье в них заиграет дрожащим бубенцом восторга. А ваятель юноша, подобный образно созданному Давиду, некогда униженный и оскорбленный, в прахе камня, грязный и голодный, не обласканный женским вниманьем, воссияет ярче звезд, выше всех светил взлетит. Таков замысел Творца. Фениксу гениальности для жизни необходимо умереть и восстать из пепла, воскреснуть в пламенном свете неугасимой славы.
Рисунок десятый. Подражание
Сознание души прояснилось и в том потустороннем пространстве, сверхъестественно Эрнесту явилась Эмма, она нежно объяла дремлющего сновидца трепетными дланями. И с того момента сей акт неожиданной нежности повлек за собою всяческие неясности. Во сне, восторженный и непомерно радостный, он словно невесту взял деву на руки, словно игрушечную поднял над землею. И вот они поднимаются наверх по лестнице, они вдвоем единое целое, их взгляды соприкасаются, мягкостью и любовью озаряя друг друга. И дойдя до последнего этажа, показывается последняя ступень к счастью. Но там наверху стоит некто темный и зловещий, тот соперник лишь протягивает руку вперед и легким движением толкает ненавистную ему пару назад. Эрнест ощущает, как он опрокидывается, они сейчас разобьются, упадут и…
Эрнест отворяет расширенные ужасом глаза, без боли и привыкания к свету, будто он был заранее готов к возвращению души из мест столь отдаленных, сколь далеки звезды. Понимание виденного им сна пришло к нему сразу и основательно – есть другой, неприятель, который не позволит им быть вместе, всё предельно просто, всё непостижимо сложно. До крайности возмущенный укором правды, он не решился продолжать наблюдать пророческие сновидения, ведь ничего хорошего они ему не сулили, а напротив, он предвосхищал скорую расправу над ним.
Давненько розовое светило скрылось в туманность неба, его уход казался роковым предзнаменованием, сменив орбиту, солнце словно сменило место работы, но научившись у дам кокетливой таинственности, в сию пору оно прячет личико в воздушных кружевах платья или отгоняет злопыхателей облачной вуалью невесты. Дожди стали редки, им на смену пришли первые заморозки. Иней сахарной пудрой ложится на поверхность земли. Легкая стужа огорошивает несчастных путников, снующих по суетливым служебным надобностям. Всё чаще слышны чихи и вздохи, кашель и всхлипывания. Люди стали медлительнее, молчаливее, только поэты нарушают обет молчания и, не умолкая вторят наперебой с засыпающими духами осени. Всюду слышен реквием ветра над могилою золотой королевы.
Не нравится Эрнесту эта тоскливая дождливая пора и всё тут. Будучи с рождения пылким и вздорным, он не располагает желанием меланхолично творить, а также, будучи далеким от искусства, он всячески капризничает и не усматривает в осени никаких феноменальных чудес. Вспыльчивый нрав юноши не утихает ни на минуту, его бестактное негодование возрастает в прогрессии с каждым днем. Однако однажды он услышал телефонный звонок. В пижаме, практически, в чем мать родила, он заспанно поднял трубку телефона и распознал слухом знакомый, слабый голосок. Приглушенно, еле слышно, говорил на другом конце провода Чарльз Одри.
– Тайна почти раскрыта! – провозгласил детектив. – Эрнест, вы слушаете меня?
– Да-да, конечно, я внимателен к вашим словам. – позевывая пробубнил юноша.
– Слышу в вашем голосе нотки недолжного отчаяния. Так извольте, я сию же минуту их начисто развею, указав на адрес проживания предполагаемого преступника. Я опишу вам место, где находится ваша возлюбленная Эмма! – с самого начала детектив заинтриговал Эрнеста, а затем продолжил. – Совсем недавно, побывав в картотеке института, и представившись их коллегой, я узнал о Художнике несколько подробностей. Там я подчерпнул много необходимых для нас знаний о нём. Хотя добытые мной сведения могут оказаться ошибочными, поэтому, Эрнест, вы не спешите с выводами и скорыми обвинениями, покуда они не подтвердятся достоверными неопровержимыми фактами.