После недолгих раздумий Адриан решает навестить Эмму в столь поздний час, так как он расслышал, что она также как и он не спит.
Зажегся подсвечник с красными чашечками, если посмотреть на него сбоку, покажется, будто пламя горит несвойственно неестественно ярко. Ночной путник пересек коридор и постучался в дверь. Эмма гостеприимно ответила, на правах гостьи не сумев ему возразить. А только выспросила у вошедшего художника о цели визита.
– Пришли почитать мне сказки на ночь? И вправду мне что-то нынче совсем не спится.
– Вы совершенно правы, я бы хотел поделиться с вами некоторыми своими воспоминаниями, которые мне некому поведать окромя вас.
– Для чего вы всё это мне рассказываете? – легковесно спросила девушка.
– Дабы вы смогли понять почему я стал таким каков я есть. – разъяснил Адриан.
– Хорошо, я выслушаю вас. – добродушно согласилась Эмма.
Он поставил канделябр со свечами посередине подоконника, а сам, упершись локтями, взирал на отражающиеся огоньки на матовом стекле, начиная свое задушевное повествование.
– Будучи совсем в малых летах я подружился с одним очень талантливым мальчиком, именно тогда проказница судьба навсегда скрепила наши жизни узами дружбы. Но однажды он покинул то детское место, где мы целыми днями находились, играючи ютились, покуда родители работали, зарабатывали на хлеб насущный. Я, к моему глубочайшему стыду, позабыл о нем, со всей простотой и наивностью детской памяти не заметил, как друг исчез из моей души, но не бесследно.
Достигши семилетнего возраста, я нисколько не выделялся среди прочих детей. Знаемо, что рисуют все, кто-то меньше, кто-то больше, главное в тои каким образом каждый выражает свои предпочтения и привлекательные аспекты жизни на бумаге. И вот я поступил в обычную среднюю школу. Моя матушка всегда видела меня богатым и успешным человеком, определенно математического склада мышления, который обеспечит себя и близких, удовлетворяя любые плотские запросы и, конечно же, её материальные потребности. Имея на уме одно лишь призрачное материальное богатство, она всегда забывала о духовном и нравственном, потому мне сейчас приходиться самому восполнять свою душу, наполнять те пустоты. А может она просто думала, что привилегированный образованный человек, располагающий достатком не нуждается в морали так таковой, ибо она может помешать тому в достижении обогащения. В желании своему ребенку процветания нет ничего плохого, только не удивляйтесь, если он вырастет больше похожим на бездушную машину для заработка денег, чем живым здравомыслящим человеком. Но что-то я слишком отвлекся от сути истории. Итак, приоритеты матушки были акцентированно расставлены, и мне приходилось смиряться с ними и верить в их правильность, в их подлинность за неимением иным авторитетов. И естественно она захотела, чтобы я попал в высший класс под знаковой буквой “А”. Но меня определили в “Б”, и сказали что это также неплохо и этот класс также назначен “экспериментальным”, однако мама в своем гневе была непреклонна. Второе место из пяти ее нисколько не устроило, отчего в тот экзаменационный день она ругала меня, истерически кричала, укоризненно вопила, а я, маленький мальчик, не понимал, почему она так ведет себя, ведь я зачислен в школу. Своими плачущими округленными глазами я вопрошал у нее – что же еще от меня требовалось?
В том самом классе “Б” я повстречал своего совсем уже позабытого друга. Только представьте, не видевшись с ним несколько лет, мы внезапно оказались в одном классе. Если бы я попал в другой класс, то мы бы не встретились.
Матушка всегда спорила с моей судьбой и в конце, подобно всякому злодею, проиграла. Я разрушил все ее алчные надежды. Теперь, когда мы редко видимся, она спрашивает меня о последнем своем общественном достижении, на которое я по ее уверению способен. К примеру, о женитьбе, о моей девушке. И я кротко односложно ей отвечаю – нет; а в душе неслышно проговариваю – я одинок, ведь творчество столь соблазнительно рифмуется с одиночеством, я люблю святой образ, к которому нельзя прикоснуться, невозможно полновластно владеть им, я одинок, уродливый страдалец посреди красот творческих теней, я одинок, гений непонятый и отвергнутый всеми. Всё мое детство прошло в этой бесполезной беспощадной борьбе, ежедневно происходила война с моим истинным божественным предназначением. Эта война окончилась победой отца, которая завершила мое наполненное страхом и болью детство. После школы он посоветовал мне учиться рисованию, с чем я безоговорочно согласился. Жаль, что столько материнских сил было потрачено впустую, ибо израсходовано на пустоту чуждых для меня наук, ведь художественное творчество это единственное, что имеет для меня ценность и значение.